Творчество И. Ф. Богдановича: история изучения

Аннотация

В статье представлена история изучения творчества русского писателя второй половины XVIII века – И. Ф. Богдановича. Приведены критические отзывы Н. М. Карамзина, В. Г. Белинского, К. А. Полевого и В. Ф. Ходасевича, а также литературоведческие замечания И. З. Сермана и И. Клейна.

Полный текст

Около двухсот лет литературоведы и критики обращают внимание на творчество Ипполита Федоровича Богдановича, известного широкому читателю как автора «Душеньки». Это произведение в свое время имело чрезвычайный успех. Чуть даже не высший, чем, к примеру, комедии Д. И. Фонвизина, трагедии А. П. Сумарокова и оды Г. Р. Державина. Читалась «Душенька» очень легко. В. Г. Белинский отмечает, что «пастушеская свирель Богдановича очаровала слух современников сильнее труб и литавр эпических поэм и торжественных од» [1].

И. Ф. Богданович родился 23 декабря 1743 году в Малороссии. Свое первое образование он получил благодаря нежной матери. С детства был достаточно талантливым ребенком, любил чтение, музыку и стихотворство. В десять лет его определили юнкером в московскую Юстиц-коллегию, где он занимался математикой и отдыхал за творениями М.В. Ломоносова.

Позже И. Ф. Богданович отправляется к директору Московского театра М. М. Хераскову с желанием стать актером. Директор был полезен ему своими наставлениями и советами. Он узнает правила языка и стихотворства, овладевает иностранными языками, а также получает необходимые сведения для надежных успехов дарования.

Между тем Ипполит Федорович публикует свои первые стихотворения в журнале «Полезные увеселения», выходившем при университете. Сам журнал издавался с января 1760 г. по июнь 1762 г. И. Ф. Богдановичем и М. М. Херасковым. С периодическим изданием сотрудничали Д. И. Фонвизин, В.И. Майков, В. Г. Рубан, А. А. Ржевский. На страницах журнала встречались стихотворения: оды, эпистолы, идиллии, элегии, а также прозаические произведения философско-этического характера.

В 1761 году И. Ф. Богдановича определили офицером в надзиратели над университетскими классами. По восшествии на престол императрицы Екатерины II он становится членом комиссии торжественных приготовлений, сочинителем надписей для триумфальных ворот. Через два года Богданович участвует в издании журнала «Невинное упражнение», где в четвертом номере он выступил с переводом поэмы Вольтера «На разрушение Лиссабона».

Переводом вольтеровских стихотворений и блестящим даром Ипполита Фёдоровича восхитился Н. М. Карамзин. Критик в своей публикации «О Богдановиче и о его сочинениях», написанной в год смерти творца «Душеньки» в двух номерах журнала «Вестник Европы», отметил, что автор перевел поэму «так удачно, что многие стихи ее не уступают красоте и силе французских». Далее он приводит наиболее удачные моменты перевода и указывает, что «стихи, написанные молодым человеком двадцати лет, показывают редкий талант стихотворства» и осудить их может «только набожный, строгий христианин, а не критик» [2].

Отметим, что Н. М. Карамзин был одним из первых критиков, кто исследовал творчество Богдановича. В те годы он считал себя победителем в литературе и направил все свои силы на установление своего место в ее развитии, создать тем самым в литературе собственную генеалогию. Для достижения этой цели служила его статья о жизни и сочинениях Богдановича, а также «Пантеон российских авторов».

В 1765 году И. Ф. Богданович издает поэму «Сугубое блаженство», которая, к сожалению, не создала сильного впечатления в публике. Упоминая в своих критических трудах это небольшое произведение Богдановича, Н.М. Карамзин замечает, что тема, затронутая в поэме, требовала зрелости дарований, которую стихотворец еще не имел. Но многие стихи для критика умны и приятны. В поэме описания наслаждения человека в его невинности написаны складно и хорошо.

В 1766 году Ипполита Федоровича отправляют в немецкий Дрезден на должность секретаря посольства к саксонскому двору. Там, гуляя по цветущим берегам Эльбы, он в своем воображении начинает собирать картинки для «Душеньки». По возвращении на родину, в 1768 году, Богданович посвящает себя литературе и стихотворству. Он занимается переводом статей и изданием журнала «Собрание новостей». Спустя годы он публикует свою «Душеньку».

Н. М. Карамзин, описывая успех «Душеньки», отмечает, что творение Богдановича приятнее, живее и превосходнее тем, что оно написано стихами, а «хорошие стихи всегда лучше хорошей прозы» [2]. Критик обращает внимание и на имя главной героини, которым Богданович назвал свое произведение. Любезное имя, как отмечает Карамзин, представляет счастливую игру мыслей. И этой игре может позавидовать Лафонтен, с произведением которым подражал Ипполит Богданович. Карамзин считал его первым, кто играл воображением в легких стихах на русском языке.

После «Душеньки» Богданович пишет лирическую комедию «Радость Душеньки» и драму «Славяне», но эти его творения не приносят ожидаемого успеха. Н. М. Карамзин, исследуя последующее творчество Ипполита Федоровича, упоминает его мелкие стихотворения, которые были написаны в «Собеседнике». Все же некоторые из них отличаются замыслом и вкусом. Также критик отмечает переводы И. Богдановичем французских стихов, написанных в честь Екатерины Великой. Такие поэты, как Вольтер, Мармонтель, умели хвалить благородным языком императрицу.

Н. М. Карамзин в творчестве Богдановича пытается найти его отражение характера, «нрава» и душевного строя. Самым важным и ценным критик считает ту самую непосредственность, которая отразила личность творца в его произведениях. Именно поиск души автора в ее поэтическом выражении стало общим местом в русской литературе, а именно в романтической критике 10–20-х годов XIX века. В статье Каразмина о И. Ф. Богдановиче этот момент был провозглашен впервые. Критик изображает поэта, погруженного только в свой внутренний мир. Но в действительности общественный облик Ипполита Федоровича не вмещается в созданный Карамзиным портрет и заживает в русской литературе самостоятельной жизнью [3].

В. Г. Белинский в своем труде также пытался понять успех «Душеньки». Он не восхваляет автора, в отличие от Н. М. Карамзина, заявляя, что в «Душеньке» нет ровно ничего: «сказка, написанная тяжелыми стихами, с усеченными прилагательными, натянутыми ударениями, часто с полубогатыми и бедными рифмами, сказка, лишенная всякой поэзии, совершенно чуждая игривости, грации, остроумия» [1]. Критик заявляет, что у Богдановича все это «поддельно, тяжело, грубо, часто безвкусно и плоско» [1]. И все же В. Г. Белинский убежден, что блестящий триумф «Душеньки» заслуженный. И это он достаточно легко объясняет. Критик отмечает, что «громкие оды и тяжелые поэмы всех оглушали и удивляли, но никого не услаждали» [1], все мечтали о какой-то «легкой поэзии». Как раз Богдановича В. Г. Белинский называет таким человеком, который в то время писал просто и легко, забавно и игриво. Все это было новизной для читателя, приводило его в восторг. Это произведение было шагом вперед не только для литературы и языка в целом, но и для литературного образования.

Из всех произведений И. Ф. Богдановича «Душенька» печаталась чаще всего. В 1824 году вышло десятое издание поэмы без исправлений. На то время ни один русский поэт не заслуживал такой чести. И у В. Г. Белинского есть объяснение на этот счет. По его утверждению: «есть особый класс читателей: это люди, только что начинающие читать, вместе с переменою национального сермяжного кафтана на что-то среднее между купеческим длиннополым сюртуком и фризового шинелью» [1]. Таким читателям легче читать «Душеньку». Поэму, написанную милыми стишками, насыщенными легкой, очаровательной и грациозной поэзии, нежели тяжелые и торжественные оды, неспособные усладить их грубый и необразованный вкус.

На творчество И. Ф. Богдановича обратил внимание и один из самых страстных проповедников романтической народности К. А. Полевой. Случилось это в журнале «Московский телеграф» еще в 1832 году. По его утверждению, народность «Душеньки» неоспорима. Он полагает, что «немногие из поэтов наших и даже современников так хорошо знают и чувствуют прелесть старинных русских рассказов, как знал и чувствовал ее Богданович. Он понял, что в легком рассказе единственное спасение русского поэта – наши старинные были и небылицы, где отсвечивается и, как луч солнца на волне, играет поэтический дух народа» [5, с. 534].

Помимо этого К.А. Полевой замечает, что все произведения И. Ф. Богдановича (а их было написано достаточное количество) преданы забвению. Только «Душенька» остановила глубокий след в русской поэзии. Именно этой поэме Богданович придал особенный характер и цвет. Главная заслуга творца – попадание в тот поэтический тон, присущей его поэме. Автор показал самобытность, не рабски следовал Лафонтену. Он посягал прелесть народного языка.

К. А. Полевой указывает и на недостатки поэмы. Главным недостатком он называет – отсутствие поэтического вдохновения, которым отличаются все произведения XVIII века. Также критик думает, что Богданович писал «Душеньку» в тот век, когда все одинаково понимали поэзию, но признает, что в этом нет вины творца [4].

В XX веке творчество И. Ф. Богдановича занимало умы немногих советских исследователей. Отметим труды В. Ф. Ходасевича. Критик выдвигает версию, что «подражание Лафонтену у Богдановича откровенно и очевидно» [6]. Он позаимствовал у французского баснописца целый план повести, повторил многие главы и отдельные образы. Различия заключаются в форме повествования. Если повесть Лафонтена состоит поочередно из стихов и прозы, то «Душенька» вся написана стихами. Ходасевич также заявляет, что «критика XIX столетия ставила Богдановичу в вину то, что ему остался непонятен глубокий смысл мифа, положенного в основу повести» [6]. Между тем он соглашается и с прежними высказываниями критиков, что суждение это хоть и верное, но и несправедливое, потому как в нем не была взята в расчет историческая обстановка.

В середине XX веке исследовал биографию и творчество Богдановича И. З. Серман. В начале своего труда учёный заявил, что не собирается оспаривать мнения, сложившееся о Богдановиче за полтора века. Но при изучении жизненного и творческого пути поэта он обратил внимание на грубые хронологические ошибки в фактах литературной деятельности. Под сомнение он ставит период юношества поэта: знакомство Ипполита Федоровича с М. Херасковым и период службы в Дрездене, никому не был известен круг его знакомств и дружеских связей [3].

На современном этапе творчество И. Ф. Богдановича пристально изучает И. Клейн. В своей статье «Богданович и его” Душенька”» он размышляет о популярности данной поэмы. Исследователь обращает внимание, что Ипполит Федорович «отказывается от эстетического догматизма старшего поколения» [7, с. 462]. Он указывает, что впервые в истории русской литературы появляется «беспечный и веселый поэт-дилетант, для которого поэзия является предметом изящной игры» [7, с. 462]. С этим образом связано и употребление Богдановичем вольного ямба, которым была написана «Душенька». И. Клейн отмечает, что Богданович стал основоположником «легкой поэзии», которая впоследствии получила развитие в пушкинскую эпоху. Исследователь выдвигает мнение, что поэма «Душенька» была рассчитана на женскую аудиторию. А язык данного произведения приближен к разговорной речи, что у читателя порождает иллюзию непринужденной беседы.

Таким образом, мы выяснили, что большего внимания у критиков и литературоведов занимало исследование популярности поэмы «Душенька», поскольку все остальное творчество поэта было мало известно, хотя он писал многочисленные письма, эпистолы, притчи, басни, элегии, эпиграммы, идиллии. И был оригинален в любых жанрах.