Лексико-стилистические особенности языковой организации масс-медийного текста

Аннотация

В статье охарактеризованы лексико-стилистические особенности региональных масс-медийных текстов на примере электронного новостного общественно- политического издания «Столица С». Показана роль фразеологизмов, слов разговорного, просторечного и книжного стилей, отдельных тропов в организации текстов разной тематической направленности.

Полный текст

Большим тематическим охватом, и простотой доступа к информации, и возможностью высказать свою точку зрения по тому или иному вопросу, связаться с редакцией «Столица С» подтверждает мнение как о самом демократичном и оперативно реагирующем на события издании Республики Мордовия. «Интернет-СМИ на современном этапе выработали свою стратегию успеха, ключом к которой является максимальная оперативность и огромный массив данных» [2].

Подчеркнутая демократичность электронного новостного издания «Столица С» проявляется прежде всего в лексико-стилистическом своеобразии представленных на сайте материалов. Стилевая пестрота, которая вносится большим количеством сотрудничающих с ним журналистов, приводит к совмещению в рамках одного издания совершенно различных и даже противоположных функционально-стилистических стихий, а отсутствие профессионального мастерства у некоторых авторов – к недопустимым отступлениям от канонов публицистики как в сторону «бульварщины», так и в настолько же неоправданную сторону научности изложения, весьма затрудняющей чтение и понимание текста [1]. При этом выбор стиля определяется главным образом темой материала. Если речь идет о происшествиях или каких-то проблемах, связанных с различными сферами жизни общества, кроме религии, то преобладает условно «низкий стиль», наоборот, в материалах, посвященных религии, можно встретить не просто хороший добротный литературный язык, но целые фрагменты, написанные в научном стиле, причем первые, безусловно, превалируют, что вполне отвечает общему пристрастию данного издания к криминальным сводкам и происшествиям, в рассказе о которых часто присутствует ирония и даже прямая насмешка, причем «насмехаются» журналисты «Столицы С», например, над теми же вопросами религии, о которых в другом материале говорилось с научной напыщенностью и серьезностью. Сравним весьма показательные фрагменты статей, размещенных на сайте издания:

На достройку стадиона «Крестовский» в Санкт-Петербурге в следующем году выделят еще более 1,5 миллиарда рублей. За чиновниками и строителями будет наблюдать икона Божией Матери «Державная». Народный поэт Петенька Рукастый теперь спокоен («СтиШОК: С Божьей помощью», 28.12.2016). И далее приводится текст стихотворения, в котором имеются следующие строки: Власть земная справиться не может, / Прокуроры сами все в пуху, / Погляди, Владычица, построже, / Обрати стяжательство в труху!; «На одну «Державную» надежа, / Путин уже выбился из сил, / На «Крестовском» жуликов корежит – / Варсонофий стройку оросил. Безусловно, в таком построении материала можно усмотреть прежде всего критику на деятельность чиновников, которых автор приведенного в заметке стихотворения называет лихоимцами с загребущими ручонками, выпученными завидущими глазами, с крадеными бочонками и т. д. Однако информация, приведенная в заметке, также касается и иконы Божией Матери «Державная», издавна почитаемой на Руси, которая, как надеются люди, отвечающие за эту стройку и принимающие в ней непосредственное участие, поможет им в этом нелегком деле. Ироничный тон, комикование здесь представляются неуместными, неоправданными.

Перейдем к рассмотрению и другого примера из рубрики «Религия», посвященного самой старинной саранской христианской реликвии – Иконе Владимирской Божией Матери, хранящейся в Иоанно-Богословском храме города Саранска. Материал представлен на сайте под названием «Тайна сохраняется до сих пор!» (20.11.2016). Автор использует в заголовке лексему тайна, призванную заинтриговать читателя; форма восклицательного предложения усиливает ощущение неизвестности и как бы побуждает раскрыть эту тайну, обращаясь к материалу статьи, коммуникативная цель которой – рассказать читателю о тайнах, связанных с этой иконой, ее возникновением и подлинностью, которая якобы установлена в ходе соответствующих экспертиз, но до сих пор оспаривается храмом Пензенской епархии, где хранится список с данного образа. Автор старается осветить многие вопросы, связанные с этим образом, поэтому материал весьма объемен, но для удобства разделен на несколько частей с подзаголовками «Оригинал и копия», «История святыни». Если первая часть написана весьма доступным для широкой аудитории языком (представляя по сути текст интервью с научным сотрудником отдела средневековой и дореволюционной истории Республиканского краеведческого музея Дмитрием Фроловым, речь которого насыщена подчеркнуто книжной лексикой (доподлинно известно, упомянута, святыня, упразднена, стилистика письма и др.), профессиональной лексикой, относящейся к иконописи (темпера), старославянизмами (например, ковчег, убрус), устаревшей лексикой (аршин, вершок), цитируемой в том числе по более ранним документам), то вторая, рассказывающая об истории иконы, тяготеет к научному стилю. В нее включен большой фрагмент из книги Л. Успенского «Богословие иконы Православной Церкви» («В настоящее время в Русской Церкви насчитывается около десяти икон, приписываемых евангелисту Луке… Конечно, все эти иконы приписываются евангелисту не в том смысле, что они писаны его рукой; ни одна из написанных им самим икон до нас не дошла»). Далее об истории Владимирской иконы повествуется в таком же ключе – «сухо» перечисляются даты и события, приуроченные к ним, связанные со святыней («На Русь икону доставили из Византии примерно в 1131 году в качестве подарка святому князю Мстиславу от Патриарха Константинопольского Луки Хрисоверга. Сначала она находилась в женском Богородичном монастыре Вышгорода, недалеко от Киева. В 1155 году князь Андрей Боголюбский перенес образ во Владимир, и с тех пор он получил современное наименование. В 1237 году город взяли татары. Успенский собор был разграблен, но святыня уцелела»). И, что важно подчеркнуть, речь здесь идет уже не о Саранском списке, а об истории Владимирской иконе вообще, но понять из материала статьи это невозможно. Несмотря на то, что текст «перенасыщен» фактологической информацией, связанной с изучением иконы, анализом экспертизы, содержанием существующего спора и т. д., у читателя неизбежно возникнет «путаница». Не рассказывает автор статьи ни историй о чудесах, связанных с этой святыней. Почему, наконец, ее так почитали в Саранске, откуда такой богатый оклад, также особо не поясняется.

Безусловно, такое изложение широкой аудиторией воспринимается весьма проблематично, хотя речь идет о важном и интересном для горожан феномене, тем более что Саранск «не избалован» старинными реликвиями и тем более святынями. Не случайно, статья практически не прокомментирована никем из пользователей; прочитавших и оценивших ее также немного. Статья эта читается и воспринимается, к сожалению, очень трудно и представляет собой, по сути перечень фактов из истории иконы и выдержки из соответствующих научных изданий и документов. Такие характерные для публицистического стиля и уместные здесь оценочные выражения, как непростая судьба, один из чудотворных образов, известных за всю историю Саранска, и т. д. буквально «тонут» в научной и фактологической информации, которой изобилует рассмотренный и проанализированный нами с лексико-стилистической точки зрения материал. Ситуацию усугубляет и практическое отсутствие изобразительно-выразительных средств языка – неотъемлемой черты публицистического изложения как основы реализации его воздействующей функции. При отсутствии экспрессии доминирование остается за стандартными, шаблонными выражениями, которые, наряду с фактологической избыточностью, усиливают «сухость» материала в целом.

Данные замечания справедливы и по отношению к другим материалам из рубрики «Религия». Видимо, это и есть идеальный публицистический стиль, в понимании журналистов «Столица С». Однако книжность в большинстве из статей и заметок данной тематической направленности все же сохраняется. Неоправданный стилистический контраст там, где речь идет о «высоком», встречается в материалах «Столицы С» очень часто; наоборот, там, где изобразительно-выразительные средства, сохраняющие литературный характер и по возможности стилистически «высокую» маркированность, необходимы, они отсутствуют, уступая место ненужной фактологической избыточности.

Редким исключением является материал «Отец Тихон (Федяшкин) – об особенностях веры «за решеткой» и спасении заблудших душ» (22.11.2016), в котором речь автора «перебивается» фрагментами из интервью со священником, причем речь обоих информативно насыщена, но не избыточна, содержит целый комплекс изобразительно- выразительных средств, усиливающих ее выразительность, и, следовательно, интерес к ней со стороны читателя на протяжении всего знакомства со статьей. Рассказывая о служении иеромонаха в Дубравлаге, автор (журналист Екатерина Смирнова) прибегает к использованию:

• библейских цитат (стилистически уместных и помогающих раскрыть суть рассматриваемого вопроса): «На небесах более радости об одном кающемся грешнике, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии»,  – это библейское изречение известно каждому православному верующему…; далее автор приводит высказывание священника, служению которого посвящена статья, в качестве пояснения библейского высказывания применительно к современной реальности: Многие считают, что попавшие «за решетку» люди безнадежны. Это большое заблуждение. Или другой пример подобного характера: Как сказал Господь: «В мире идет война за души человеческие, а поле брани на ней – сердца человеческие», встречающийся в конце статьи и поясняющий основные выводы, к которым приходит священник, рассказывая о своем служении;
• слов с проти воположными значениями , участвующих в построении целых фрагментов повествования (разрешать – запрещено; безобидное – первый шаг на пути к преступлению, близкий – незнакомец; за решеткой – на воле и т. д.), и слов со значени ями, передающи ми разли чную ст епень проявления признака (мелочь – побольше – тяжелые последствия; сложно – еще трудней; плохое – измениться в лучшую сторону и т. д.): Многие считают, что попавшие «за решетку» люди безнадежны. Это большое заблуждение. Взять любого осужденного. Кто-то из них в детстве мечтал стать вторым Юрием Гагариным. Но что-то сбило с истинного пути. И ведь это случилось не в один день или миг. А в тот момент, когда он начал разрешать себе то, что запрещено. Нужно ограждать себя от тех вещей, которые на первый взгляд кажутся безобидными; Открыть свою душу сложно даже близкому человеку, а незнакомцу еще трудней; Во время этой службы человек словно стоит под ярким светом, который помогает увидеть в себе все плохое и измениться в лучшую сторону…;

• метафор: Его освобождение становится пробным камнем того, насколько глубоко он покаялся; Обманный блеск мнимого легкого богатства, наркотический дурман, гнев и тщеславие…; Такие поступки остаются в виде шрамов на сердце, которые осужденный пронесет через всю жизнь;
• фразеологи змов: Кто-то из них в детстве мечтал стать вторым Юрием Гагариным. Но что-то сбило с истинного пути. И ведь это случилось не в один день или миг.

Как видим, в целом, даже в выборе средств языковой выразительности, автор придерживается книжного стиля, необходимого в разговоре о священнике. Общую стилевую тональность «поддерживают» старославянизмы и слова, относящиеся к сфере церковной жизни: Отец Тихон признается, что его любимое священнодействие – литургия; Если священник не любит свою паству, то лучше ему поменять приход или не приходить совсем…; Со временем по силе веры они не уступают обычным мирянам… и т. д.

«Подкупает» читателя и «тезисный» характер изложения: автор старается подчеркнуть наиболее интересные мысли священника, их глубокий смысл, понимание которого важно и полезно каждому человеку: Такие поступки остаются в виде шрамов на сердце, которые осужденный пронесет через всю жизнь. Но он может на личном примере предупредить другого: «Посмотри на меня! Не повторяй моих ошибок!»; Я не спрашиваю, кто и за что отбывает наказание. Моя задача – сделать так, чтобы люди осознали содеянное и больше сюда не возвращались…; Я бы сказал, что не колония делает человека злодеем, а он сам… Ведь, прежде чем ты оступился в своих поступках, ты оступился внутри себя; Однажды меня спросили: «Трудно ли быть священником?»  –  «Нет, – ответил я.  –  Трудно быть человеком!» и т. д.

С помощью выше указанных лексико-стилистических средств автор добивается предельно содержательного, интересного и одновременно экспрессивного изложения, удерживающего внимание читателя на протяжении всего знакомства со статьей, гармоничность и стилистическое единство которой не нарушают небольшие «вставки» сведений из биографии священника, которые «рассказаны» (а не приведены

«документальным» языком) просто и понятно.

Перейдем к рассмотрению лексико-стилистического своеобразия материалов, посвященных другим, менее «высоким» темам, которые представлены, например, в рубрике «Происшествия». Рассказывая о событиях, которые случаются с жителями республики Мордовия, к сожалению, журналисты «Столицы С» никак не могут обойтись средствами исключительно «литературного» характера, активно используя разговорн ую и просторечн ую  лексик у вкупе с ироничным и сатирическим модусом повествования, в результате чего формируется постоянно «насмехающийся» взгляд корреспондентов издания над «нелепостями» нашей жизни и «людьми глубинки», которые почему-то совершенно не вызывают подобных эмоций.

Обратимся с целью анализа к материалу «Житель Мордовии забил до смерти 80- летнюю бабушку за отказ дать 100 рублей на выпивку!» (30.12.2016). Речь в нем идет о крайне чудовищном и бесчеловечном преступлении, безнравственный характер которого усиливается к тому за счет понимания, что столь жестокое действие человек совершил по отношению к своему родному, близкому человеку. Тем более непонятен общий приподнятый тон повествования, о чем свидетельствует восклицательная форма названия заметки, а также предложения, вынесенного в подзаголовок: Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть носит вовсе не естественный, а насильственный характер! Фамильярный тон автора заметен и в выборе таких определений по отношению к потерпевшей, как пенсионерка, бабушка и т. д.; общий стилистический тон заметки «задает» просторечное слово выпивка, вынесенное в название.

Все эти закономерности прослеживаются и в другом материале от 30.12.2016 г. – «В Саранске двоюродным братьям дали 8,5 лет «строгача» за жестокое избиение «подозреваемого» в краже картошки!». Картошка, строгач также способствуют резкому «снижению» стиля повествования, что является неотъемлемой чертой материалов «Столицы С», рассказывающих о различных происшествиях в республике Мордовия и в городе Саранск. При этом автор пытается максимально усилить выразительность заметки, используя перифразы – «эффектные», с его точки зрения, выражения, также имеющие подчеркнуто юмористическую и ироническую окраску: На этом кровожадные братья не остановились. Они продолжили избиение хозяина, нанося удары ногами по лицу и по груди. Помимо выражения кровожадные братья, автор прибегает к использованию и других слов и выражений по отношению к жестоким преступникам: «Ты не видел, кто бы мог украсть нашу картошку?» – примерно так поинтересовались визитеры. «Нет, не знаю!» – удивленно пожал плечами хозяин. И в этот самый момент гости увидели, что в углу комнаты рассыпан картофель – примерно около ведра. «Вот она, улика!» – решили «пинкертоны», люто разозлилившись.

По отношению к судьям автор неоднократно использует перифразу служители Фемиды, повтор которой лишает ее привлекательности и заметно снижает выразительный эффект в целом: С другой стороны, служители Фемиды взяли-таки во внимание, что потерпевший просил братьев строго не наказывать… В итоге служители Фемиды пришли к выводу, что исправление двоюродных братьев невозможно без изоляции от общества.

Общий сатирический и иронический характер изложения «поддерживают» и образное выражение (построенное на метонимическом переносе) замелькали кулаки с ногами, и фразеологизм пожал плечами и т. д. Учитывая общий приподнятый пафос повествования, о чем свидетельствует обилие восклицательных конструкций в небольшой по объеме заметке, ее автора весьма забавляет такое чудовищное преступление из-за бытовой мелочи. Свое мастерство юмориста автор заметки демонстрирует и в заключительном предложении, резюмируя свой рассказ выводом о том, что В итоге в ближайшие годы они [преступники] будут кушать картофель, а также макароны и крупы за счет государства…

Подчеркнем, что, как видно из проанализированных выше материалов, данная коммуникативная цель реализуется за счет комплекса специальных лексических средств в материалах практически любой тематической направленности: все, о чем бы ни шла речь, вызывает у журналистов язвительный смех, сатиру и иронию (см. об этом на другом материале в [3, с. 1582–1587]).

Итак, в результате анализа лексико-стилистических особенностей языковой организации текста в электронном информационно-новостном издании «Столица С», нам удалось выявить, во-первых, отсутствие стилевого единообразия издания, на основе чего формируется его речевой портрет, собственный стиль, «узнаваемый» читателями и являющийся его «визитной карточкой»: как правило, стилистические и стилевые предпочтения авторов информационных заметок и статей – наиболее востребованных здесь жанров – варьируются в зависимости от их тематики: например, если в материалах о религии существенно доминирует книжная лексика, то в материалах социальной, политической тематики, а также в заметках о происшествиях часто встречается лексика разговорного и просторечного характера, хотя возможны и отступления от этого «правила», различные стилистические несообразности, которые особенно явственно ощущаются в статьях, затрагивающих вопросы религии; во-вторых, общую ироническую и сатирическую направленность издания, негативную оценочность и юмор, которые в большинстве случаев ничем не оправданы (например, в статьях о религии или заметках, описывающих серьезные происшествия с проявлением жестокости, бесчеловечности, но почему-то вызывающие смех у журналиста). Именно общий иронический и сатирический тон изложения в статьях и заметках «Столицы С» выступает основным способом выражения оценочности при редком использовании других специализированных средств языка, в том числе эмотивов. В-третьих, нами отмечены частые нарушении общих принципов публицистики, что проявляется в фактологической избыточности, использовании больших фрагментов из книг научной направленности, не обработанных под запросы широкой аудитории интервью с учеными и т. д., тогда как лексические средства языковой выразительности встречаются нечасто и весьма неразнообразны (как правило, это метафоры, слова с противоположным значением, участвующие в создании антитезы, фразеологизмы, перифразы, реже – метонимии, эмотивы). В итоге это ведет к «сухости» изложения, нарушению равновесия стандарта и экспрессии.