Cultural Nationalism in Swiss Politics

Full Text

Введение

Гражданская и этническая концепции нации противопоставляются друг другу как гражданский и культурный виды национализма. Считается, что гражданский национализм наиболее востребован в гетерогенных обществах, в то время как культурный характерен для обществ, где язык, религия, культура относительно однородны. Однако существуют примеры, где гражданская и культурная концепции нации переплетаются и дополняют друг друга. Вопрос состоит в том, какое влияние национальные нарративы и культурные ценности оказывают на политику нациестроительства, на формирование и реконструкцию национальной идентичности. В этом контексте особый интерес представляет кейс Швейцарии как многосоставного общества с уникальной концепцией нации, построенной в первую очередь на приверженности общим политическим ценностям. Тем не менее на синтез и развитие швейцарской нации оказало значительное влияние ее культурно-языковое многообразие, которое по сей день является одной из отличительных черт швейцарского общества.

Цель исследования – обозначить использование культурного национализма в конструировании швейцарской нации и выявить его влияние на политику швейцарского государства.

 

Обзор литературы

В теории нациеведения существует несколько областей изучения наций и нацио­нализмов. Примордиалисты концентрируют внимание на выделении «извечных» черт нации, к которым относят родство по крови и территории, а также общность культуры [1]. Из этого подхода проистекает этническая концепция нации как естественно сложившегося и действительно существующего культурного сообщества.

Модернисты настаивают на конструируемом характере нации, используя такие термины, как «воображаемое сообщество» и «изобретенная традиция»¹. Нация здесь предстает в качестве совокупности политических институтов и ценностей, приверженность к которым разделяют все граждане.

Относительно новым направлением в изучении наций и национализмов является этносимволизм. Сторонники данного подхода понимают нацию и как абстрактную идею (логика конструктивистов), и как реально существующее сообщество людей (логика примордиалистов). В центре исследований этносимволистского подхода находятся символика, мифы и историческая память, которые рассматриваются авторами как формы культивирования, сохранения и передачи национальной идентичности².

В современной политической науке остается актуальной проблема классификации подходов к изучению нации и национализмов, что отмечается как отечественными [2], так и зарубежными авторами [3]. Кроме того, в фокусе современных исследований находится значение национализма в условиях новых политических вызовов. В частности, исследуется так называемый зеленый национализм, прослеживаемый в повестке региональных социал-демократических партий [4]. В целом новые исследования национализма, ввиду условности существующих классификаций, содержат в себе элементы нескольких устоявшихся подходов, а не придерживаются только одного из них.

Существующие подходы объясняют возникновение нации, но не в достаточной мере объясняют ее устойчивость в массовом сознании и политическом дискурсе. На примере эволюции швейцарского политического дискурса мы можем обозначить факторы, влияющие на трансформацию национальной идеи.

 

Материалы и методы

В ходе исследования использован дискурс-анализ, направленный на выявление элементов культурного национализма в швейцарском политическом дискурсе в 1930-е гг., когда наблюдался пик швейцарского патриотического движения. С помощью хронологического метода исследована трансформация концепции швейцарской нации и ее актуальность на современном этапе.

В качестве источников информации использовались официальные документы, медиаматериалы и программы политических партий.

 

Результаты исследования

Рассматривая процесс нациестроительства, можно условно выделить две группы ресурсов для реализации национального проекта: культурные и политические. Политические ресурсы, выраженные в определенных политических институтах и ценностях, в наибольшей степени необходимы в условиях культурно-языкового многообразия общества для предотвращения этнических конфликтов. В условиях гетерогенности достижение национального единства может вытекать только из добровольной приверженности набору политических ценностей, выраженных в государстве и его политических институтах. Таким же консолидирующим значением обладают и национальные символы, мифы и ритуалы, которые позволяют членам сообщества выстраивать политическую солидарность в условиях отсутствия консенсуса.

В то же время культурные элементы нации, такие как общее историческое прошлое, религия, язык, география, необходимы для укоренения национальной идентичности в повседневной жизни, ее закрепления в коллективном сознании. Культурная составляющая придает нации стабилизирующий элемент, который М. Дуглас назвал «натурализацией социальных классификаций». Должна существовать аналогия, по которой формальная структура сложившегося набора социальных отношений обнаруживается в реальности, в физическом мире³. Наглядными примерами таких натурализованных культурных институтов являются нации и национальные идентичности как результаты культурного национализма. Там, где гражданский национализм связывает нацию с набором абстрактных ценностей и институтов, национализм культурный ссылается на физически устоявшееся воплощение нации в виде территории и культуры. В этом отношении интересен кейс Швейцарии, которая ввиду своего многоязычия определяется исследователями как гражданская нация и образец конституционного патриотизма [5].

Во второй половине XIX в. был закреплен переход Швейцарии от конфедерации к единому федеративному государству, а национальная идентичность распространилась среди широких слоев населения, что позволяет говорить о становлении швейцарской нации. Политизация общества стала возможна в результате повсеместного распространения печати и высокого уровня грамотности населения. Еще с начала XVIII в. большинство жителей Конфедерации имели доступ к многочисленным газетным изданиям, философской и научной литературе [6].

В Конституции Швейцарии 1848 г. было закреплено единое гражданство, гарантировались политические права и свободы, а также равенство всех субъектов (кантонов) независимо от религиозных и лингвистических границ. В связи с особенностями политического дизайна швейцарская национальность была фактически приравнена к гражданству [7]. Относительно швейцарской нации стал использоваться термин «добровольная нация» (Willensnation), характеризующий ее как результат коллективной воли к формированию национального сообщества.

Одним из основных идеологов гражданской концепции швейцарской нации является профессор права и юрист К. Хилти. В 1875 г. он обозначил Швейцарию как идеальную гражданскую нацию: «Не раса или этническая общность, не общий язык и обычаи, не природа и история основали Швейцарскую Конфедерацию... То, что отличает Швейцарию от ее соседей, – это идеал, приверженность к государству, которое во многих отношениях представляет собой более цивилизованное сообщество; чья национальная идентичность гораздо выше простой общности крови и языка»⁴. При этом гражданская трактовка швейцарской нации не ограничивается только политическими ценностями. Национальные мифы, такие как Клятва Рютли (миф о начале швейцарской государственности в 1291 г.), и значимые исторические события (Гельветическая Революция 1798 г., принятие Конституции в 1848 г.) стали основными источниками тех политических ценностей и институтов, к которым в той или иной мере причастны все граждане Швейцарии. Мифы и история в данном ключе служат не доказательством «древности» нации, а представляют определенные события и личностей как примеры для подражания.

Однако политические ценности и институты, а также ссылки на мифическое прошлое и исторические события определяли швейцарскую нацию как «воображаемое сообщество, нежели действительно существующую общность. В частности, для жителей франкоязычной Швейцарии первой половины XX в. проблема национальности представляла собой “вопрос ума и воли”, а не материальную реальность»⁵. Значение имел и внешний фактор, выраженный в националистических движениях в соседних Швейцарии странах. В условиях популяризации этнического национализма в Германии и Италии в первой половине XX в., особенно в 1930-е гг., существование швейцарской нации было поставлено под сомнение, поскольку она – будучи гражданской нацией, а не этнической – не являлась гомогенной в плане языка и этноса.

Стремление Швейцарии защититься от угрозы извне выразилось в двух идиомах, смысл которых впоследствии стал определять национальный дискурс и политику страны. В первую очередь речь идет о терминах «избыточная иммиграция» или «чрезмерная иностранизация» (Überfremdung), которые стали официально использоваться в швейцарском политическом дискурсе с началом Первой мировой войны [8]. Концепция Überfremdung служила цели укрепления неоднородного в культурном и языковом плане швейцарского общества, обосновывая самобытность последнего через противопоставление иным культурам. Конфликт 1914–1918 гг. и забастовка рабочих 1918 г. радикально изменили отношение швейцарских властей к иностранцам, что выразилось в учреждении Федеральной полиции по делам иностранцев (Eidgenössischen Fremdenpolizei) для борьбы с иностранным проникновением. Контроль потоков миграции, организованный служащими данного института, основывался на идее внутреннего единства, национального родства всего многосоставного швейцарского народа. Учреждение федерального правительственного института в сфере миграционной политики рассматривается как очевидный отход от принципиально гражданского понимания нации в швейцарских органах власти⁶. До сих пор в Швейцарии действует один из самых жестких режимов натурализации в Европе, из-за чего многие переехавшие в страну мигранты не могут получить гражданство и интегрироваться в швейцарское общество.

Параллельно с Überfremdung возникло движение за «Духовную защиту нации» (Geistige Landesverteidigung), ставшее швейцарской реакцией на притязания немецкого этнического национализма и итальянского лингвистического национализма на немецкоязычное и италоязычное население Швейцарии соответственно. Основной целью провозглашалась защита швейцарской культуры от «нешвейцарских элементов» [9]. Однако для этого требовалось сначала понять, что представляет собой швейцарская культура, обозначить ее ценностное и реальное содержание.

Швейцарская интеллектуальная элита обратилась к «органической» трактовке нации как социального целого, развивающегося в соответствии с законами естественного роста, отсылающими к концепции «сообщества существ» (Wesensgemeinschaft). Данная трактовка восходила к христианскому пониманию человеческого сообщества и потому была распространена среди швейцарских католиков-консерваторов⁷. Для этой концепции основными ресурсами нациестроительства являлись не политические институты и ценности Швейцарии, но ее история, культура и география. В этом контексте ландшафт выступает в качестве конкретной местности, на которую проецируются национальные мифы, воспоминания и ценности, чтобы придать нации географическую уникальность. Для Швейцарии таким «натуральным» элементом национальной идеи стали Альпийские горы.

С начала XX в. альпийский миф стал одной из главных тем либеральных и консервативных газет по всей стране. В публикуемых памфлетах Альпы фигурировали как один из наиболее часто упоминаемых символов национальной идентичности и единства. В качестве примера можно привести отрывок из цюрихской газеты от октября 1935 г.: «Под швейцарскостью мы понимаем определенное наследие духовных и физических черт, которые мы находим у людей в целом между Альпами и Юрой на протяжении столетий нашей истории. ...мы являемся единственным типично альпийским государством в Европе. ...Альпы – наша настоящая сила, поскольку именно в альпийском человеке мы находим нашу общую почву»⁸.

Ключевым событием в жизни Швейцарии в 1939 г. стала Национальная выставка в Цюрихе, проходящая под лозунгом «Духовная защита нации», организованная при финансовой поддержке Федерального совета. В отличие от предыдущих подобных мероприятий, выставка в Цюрихе имела ярко выраженную патриотическую тематику. Экспонаты представляли собой достижения науки и искусства, привезенные со всей страны и кантонов. Значение выставки заключалось в ее «символической плотности», т. е. в способности наглядно продемонстрировать швейцарскую государственность в политическом, культурном, историческом и географическом измерениях. В качестве массового ритуала для нации выставка смогла сделать патриотизм из абстрактного понятия в социальную практику, доступную каждому.

При этом важно отметить, что распространение культурного национализма в XX в. не привело к замене гражданской трактовки швейцарской нации на трактовку органическую. Вместо этого произошло слияние нарративов Willensnation и Wesensgemeinschaft. К абстрактным элементам швейцарской нации (политическим мифам и ценностям) добавились конкретные произведения швейцарской культуры и альпийский детерминизм, выражающие уникальный национальный характер швейцарцев.

После окончания Второй мировой войны политика нейтралитета Швейцарии выражалась не только в неучастии в любых вооруженных конфликтах, но и в неприсоединении к международным организациям, таким как Европейское сообщество и Организация Объединенных Наций (далее – ООН). Однако с окончанием Холодной войны швейцарская политика изменилась. В 1990-х гг. страна приняла участие в миротворческих миссиях Европейского союза (далее – ЕС), Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и ООН на Балканах. В 2002 г. Швейцария по результатам референдума присоединилась к ООН⁹. Нейтралитет перестал быть для Швейцарии препятствием для участия в экономических санкциях или миротворческих операциях, что увеличило ее интеграцию в мировое сообщество. Одновременно с этим рабочие мигранты из стран ЕС стали массово пребывать в страну, что привело к увеличению ксенофобии среди швейцарцев [10].

В этих условиях вновь актуализировался дискурс культурного национализма. «Духовная защита нации» в этот раз выступает в качестве реакции на процессы глобализации и угрозу размытия швейцарской культуры. Под «чрезмерной иностранизацией» в нынешних реалиях подразумевается евроинтеграция Швейцарии, которая, не являясь членом ЕС, имеет прочные экономические связи с окружающими ее странами. К страху швейцарцев перед иностранными мигрантами добавился страх перед «иностранными бюрократами» из Брюсселя, которые могут ограничить суверенитет страны, гордящейся своими нейтралитетом и независимостью.

Антимигрантский и евроскептический дискурс в Швейцарии в значительной степени аккумулируется Швейцарской народной партией (далее – ШНП), что способствовало увеличению ее популярности с начала XXI в. [11]. ШНП не является оппозиционной или маргинальной партией и входит в правящую коалицию как одна из четырех крупнейших партий Швейцарии наряду с либералами, консерваторами и социал-демократами. Подтверждением того, что запрос на культурный национализм в швейцарском обществе остается высоким, служит результат последних парламентских выборов. В 2023 г. ШНП набрала 28 % голосов и сохранила статус крупнейшей партии Швейцарии¹⁰. Несмотря на необходимость учитывать мнение партнеров по коалиции, стабильная популярность партии свидетельствует о том, что культурный национализм, выраженный в исключительности швейцарской культуры и неприятии иностранных элементов, по-прежнему распространен среди швейцарцев.

 

Обсуждение и заключение

Швейцария в первые десятилетия существования национального государства представляла собой типичный пример гражданской нации, связанной общностью политических ценностей, а не языком и культурой. Однако влияние этнического национализма, распространившегося по Европе в конце XIX в., обусловило необходимость более веских причин существования швейцарской нации, нежели наличие государства и общих ценностей. Швейцарцам требовалось доказать, что их нация – это не только социальный конструкт, «воображаемое сообщество», но и естественное сообщество, определяемое историей, культурой и географией.

Решением стал не этнический, но культурный национализм, непротиворечащий нацио­нализму гражданскому. К концепции «Добровольной нации» были добавлены «органические» компоненты национализма, завязанные на общности культуры и географии всех жителей Швейцарии. К абстрактным элементам швейцарской нации (политическим мифам и ценностям) добавились культурная и географическая составляющие как маркеры национальной самобытности. Таким образом, Швейцария не является примером чисто гражданской нации и носит в себе органические элементы в виде общности культуры и географии, необходимые для натурализации национальной идеи.

Исследование на примере Швейцарии показывает, что национальное сообщество, будучи гетерогенным по своей сути, не обязательно должно быть инклюзивным и может ограничиваться лишь теми культурно-языковыми группами, что составили «ядро» нации. Жесткая миграционная политика и популярность правых популистских партий, транслирующих национал-консервативную и изоляционистскую повестку, характеризуют Швейцарию как однородное национальное сообщество, в котором политический плюрализм сочетается с ярко выраженным культурным национализмом.

Полученные выводы по швейцарскому кейсу могут быть использованы для дальнейшего изучения культурного национализма в многосоставных обществах и его влияния на политический дискурс. В дальнейшем исследования могут быть посвящены такой проблематике, как трансформация национальной идеи в условиях внутренних и внешних политических вызовов.

 

Дополнительная информация

Конфликт интересов. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

 

¹  Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread Of Nationalism. London : Verso, 1991. 224 p.; Hobsbawm E., Ranger T. The Invention of Tradition. New York : Cambridge University Press, 2012. 320 p.

² Smith A. D. The Cultural Foundations of Nations: Hierarchy, Covenant and Republic. London : Blackwell Publishing, 2008. 245 p.

³ Douglas M. How Institutions Think. London : Routledge & Kegan Paul, 1987. 196 p.

⁴ Hilty C. Vorlesungen tiber die Politik der Eidgenossenschafi. Bern : Max Fiala’s Buch- und Kunsthandlung, 1875. 354 p.

⁵ Amstutz H. Das Verhaltnis zwischen deutscher undfranzdsischer Schweiz in den Jahren 1930–1945. Aarau : Verlag Sauerlander, 1996. 197 p.

⁶ Arlettaz G., Arlettaz S. La Suisse et les étrangers: immigration et formation nationale, 1848–1933. Lausanne : Antipodes, 2004. 167 p.

⁷ Schaff A. History of the Christian Church. Apostolic Christianity. Vol. 1. New York : Charles Scribner's Sons, 1882. 506 p.

⁸ Imhof K., Kleger H., Romano G. Konkordanz und Kalter Krieg. Analyse von Medienereignissen in der Schweiz der Zwischen- und Nachkriegszeit. Zurich : Seismo, 1996. 293 p.

⁹ Linder W., Mueller S. Swiss Democracy: Possible Solutions to Conflict in Multicultural Societies. Gewerbestrasse : PalgraveMacmillan, 2021. 295 p.

¹⁰ Switzerland's populists promise «less political correctness» after election win. [Электронный ресурс] // The Guardian. URL: https://www.theguardian.com/world/2023/oct/23/switzerland-populists-svp-promise-less-political-correctness-after-election-win (дата обращения: 02.04.25).

About the authors

Yaroslav P. Kuznetsov

Kazan Federal University

Author for correspondence.
Email: YaPKuznetsov@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-2407-0655

Postgraduate Student of the Institute of Social and Philosophical Sciences and Mass Communications

Russian Federation, 18 Kremlevskaya St., Kazan 420008, Russian Federation

References

Supplementary files