№ 4 (2023)

В статье взаимно соотносятся тренд на «цифровизацию» человека и тенденция к атомизации городского пространства. Показано, что фрагментация современного человека и его практик аналогична дроблению городской среды. Излагается концепция визуального каркаса (текстуры) городского пространства, а также обосновывается неоднородность этого каркаса. Исследуются различные подходы к определению содержания, роли и количества элементов городской среды, или паттернов городского пространства, аргументируется смысловой и визуальный характер этих элементов. Демонстрируется отличие урбанистического паттерна от архитектурного, градостроительного и дизайнерского. Показана связь городской текстуры с индивидуальным обликом города. Исследованы качества и функции визуальных паттернов городской среды. Обоснован тезис о том, что единство городской среды удерживается благодаря взаимной открытости ключевых паттернов, а деградация городского пространства вызвана как нарушением целостности паттернов, так и их взаимной изоляцией. Паттерны как ключевые узлы визуально-пространственной среды представлены как взаимосвязанные локализованные социокультурные процессы, направленные на формирование элементов уникального облика города, то есть функционируют в качестве согласованных способов построения локальной идентичности.

Рассматривается концептуализация темы urban imaginary в контексте городских исследований. Анализируются теоретические предпосылки формирования понятия «городское воображаемое» и различные варианты его определения. Утверждается, что городское воображаемое значимо для выявления уникальности конкретного обитаемого места, понимания культурных смыслов, которые с ним связаны, и соответствующих паттернов социального поведения. Показывается, что городским воображаемым именуется набор представлений о городе, то есть совокупность ментальных, образных и символических репрезентаций городской среды. Такие репрезентации города могут быть индивидуальными и коллективными, текстуальными и визуальными, субъективными и закрепленными в культурных практиках, притягательными и отталкивающими. Городское воображаемое во многом предвосхищает и обусловливает фактическое восприятие города, воздействует на тактику дальнейшего взаимодействия человека с городским пространством. Urban imaginary может выступать в качестве стимула развития городских территорий или, наоборот, причины их деградации и упадка, может служить как способом привлечения туристов и новых горожан, так и основанием туристической непривлекательности места и импульсом для миграции резидентов. Автор обнаруживает истоки темы городского воображаемого в концептах «социальное воображаемое» и «географическое воображаемое». В этих концептах фиксируется перенос фокуса внимания с данности объекта исследования как некоторого естественного факта на его заданность, сконструированность посредством ментального, символического и образного осмысления, которое в конечном счете и служит ключевым инструментом производства общества, производства пространства и производства города. Также в статье исследуется значение городского воображаемого в христианской культуре и демонстрируется, что urban imaginary играет особую роль в качестве инструмента осмысления, создания и трансформации христианских городских пространств и становится одним из способов демонстрации религиозной веры. В заключение автор показывает, что городское воображаемое оказывает существенное влияние на реальную городскую прагматику и позволяет горожанам реализовать свое право на город.

Распространение влияния креативной индустрии во всех сферах жизнедеятельности человека обусловливает обращение к проблеме нахождения приемлемых нормативных регулятивов и форм институционализации креативной практики. Ее решение предполагает исследование особенностей предмета ценностного суждения, реализуемого в символически маркируемом политиками и экономистами креативном пространстве современного общества. Последнее приобретает сегодня собственные стилевые характеристики и соответствующий язык их интерпретации. Креативная практика, визуально опознаваемая как характерная для позднего модерна разновидность социальной деятельности, становится предметом специального исследования в различных науках. Социальная философия помогает проблематизировать эстетически привлекательный креативный стиль жизни и предложить аксиологические параметры изучения условно определяемых границ его реализации в публичном пространстве, которые являются интуитивно улавливаемыми на уровне здравого смысла, но все еще не в достаточной мере подверженными испытанию критической рефлексией. Используемые в качестве визуально-эмпирического материала фотографии демонстрируют многообразие форм стилевого взаимодействия и сопротивления нормативному взгляду в креативном пространстве, сигнализирующее о возможном ценностном столкновении, порицаемом либо снимаемом в качестве приемлемого. В работе раскрываются принцип вынесения оценочного суждения в креативном пространстве и последствия его реализации. Праксеологический подход Л. Болтански и Л. Тевено используется с целью дифференциации различных модусов притязания на ценность и форм ценствования социальных объектов, способов вынесения оценочного суждения в их отношении, идентификации и квалификации креативных действий в публичном пространстве. Раскрываются нормативная природа креативной практики и различные стратегии ее институционализации, допустимые и необходимые направления ее реализации в современном обществе. Анализ ценностно-нормативных оснований развития креативных практик в XXI веке позволяет выявить доминантные формы вынесения ценностного суждения в той социальной действительности, которая конфигурируется императивом креативности. В работе обосновывается продуктивность использования институционального подхода в раскрытии специфики самоорганизации креативных практик. Опираясь на социально-критическую теорию немецкого философа Р. Йегги, автор разрабатывает определение креативного института, которое может быть в дальнейшем операционализировано в культурной и экономической политике при реализации концепции креативной индустрии. Предложенные в работе определения креативного института позволяют фиксировать валидные формы институционализации и подвергать их жизнеспособность экспертной оценке, содействуя обеспечению устойчивого развития наиболее приемлемых из них в долгосрочной перспективе. Иллюстративный материал, репрезентирующий креативные пространства, используется в качестве подтверждения возможности эстетического (ре)структурирования оценочного суждения с помощью столкновения различных стилевых контекстов их интерпретации.

Представлена парадигма музыкальных инструментов Старого Тифлиса XVIII века и ее эволюция до советизации Грузии. Рассматриваются визуальные тексты Нико Пиросмани, Вагаршака Элибекяна, Джованни Вепхвадзе, а также видеотексты фильмов «Саят-Нова» и «Цвет граната». Объект исследования – парадигма музыкальных текстов Старого Тифлиса как кросскультурного пространства. Акцентируются семантика и функциональные особенности музыкальных инструментов в поэтических и в визуальных текстах. Особое место уделяется визуализации музыкальных «перформансов». В статье аргументирован следующий тезис: описание парадигмы музыкальных инструментов в визуальных и художественных текстах предоставляет возможность выявить дух, «вещный» мир Старого Тифлиса, эволюцию музыкальных вкусов, а также имплицитные функции, визуальные синтагмы и коннотативную семантику музыкальных инструментов. Эмпирический анализ материала показал, что визуализация музыкальных инструментов в живописи и киноискусстве является важным приемом поэтики для передачи духа Старого Тифлиса. Анализ фильма Сергея Параджанова обнаружил аллюзию на работы Пиросмани. Подробный анализ стихотворения Саят-Новы выявил семантические и функциональные особенности любимого инструмента (каманча). Анализ визуализации каманчи в фильме Параджанова «Цвет граната» показал, что многие метафоры стихотворения поэта были перекодированы на язык кино. Каманча стала ключевым «актером» для раскрытия поэтических баталий в фильме «Саят-Нова» режиссера Кима Арзуманяна. В результате детального анализа работ Ходжабекяна, Пиросмани, Элибекяна выявилось, что музыкальное трио (два зурначи и один барабанщик) было «классическим» набором для всех праздников, свадеб и веселий. При этом зурна в сопровождении церковных колоколов в фильме Параджанова поменяла свою функцию на траурную. На картинах Элибекяна шарманщики со своими инструментами стали не только композиционным трюком, способом изображения, неотъемлемым коммуникативным элементом духанной культуры Старого Тифлиса конца XIX – начала XX века, но и зна́ком присутствия европейских музыкальных влияний, «продуктом» города и визуальным маркером городского общественного пространства.

Статья посвящена диахронному анализу повседневной жизни Новгорода и его жителей, которая нашла выражение в двух произведениях художественного творчества разных эпох – иконе XVI века «Видение пономаря Тарасия» и арт-объекте XXI века, расположенном в витринах новгородского универмага «Диез». В обоих произведениях представлены в первую очередь символически значимые места Новгорода: Детинец и Ярославово дворище, центральные городские районы и знаменитые окрестные монастыри. Однако с точки зрения занятий горожан икона и панно являют значительные расхождения. Главным героем иконы является мир новгородских тружеников: ремесленников, рыбаков, купцов. Следовательно, повседневная жизнь средневекового новгородца, отраженная на иконе, – это прежде всего активная трудовая деятельность. Героем современного панно, напротив, оказывается город романтики и беззаботности. Нынешний Новгород – это город праздных гуляк и самых разнообразных удовольствий. Произведение подчеркивает гедонистическую функцию публичного пространства, направленную на развлечения, досуг, получение новых впечатлений. Следовательно, на иконе основными акторами являются профессиональные сообщества, а на панно – сообщества по интересам.

Рассматриваются условия применения концепта «культурный код» в сфере урбанистических исследований. Визуальная структура городского пространства сформирована не только с помощью эстетических и стилистических приемов, но и посредством репрезентации глубинных смыслов культуры – ценностей, образов, нормативных установок и моральных эталонов. Для передачи любого сообщения в сфере коммуникации используется код, позволяющий транслировать информацию от адресанта к адресату. Специфика культурного кода заключается в том, что он является посредником не между знаком и объектом, а между знаком и смыслом. В изобразительном искусстве, архитектуре и урбанистике действует один и тот же принцип кодирования, согласно которому на уровне презентации факта шифруется и передается прямое сообщение (денотация), а на уровне репрезентации смысла используются подтекст и контекст (коннотация). Культура есть семиотическая среда, то есть динамичное пространство обмена знаками и знаковыми комплексами. Знак в своем коннотативном аспекте всегда выражает некоторый смысл. Культурный код есть порядок выражения смыслов, норма их коммуникативной репрезентации. В русле семиотического подхода к анализу городского пространства город прочитывается как визуальный текст, прямо сообщающий о функциональной конфигурации среды обитания и при этом (на уровне коннотации) отсылающий к ценностям и традициям конкретной культуры посредством разнообразных средств их наглядной репрезентации.

Экспорт образовательных услуг и привлечение иностранных граждан к обучению в российских вузах является одним из приоритетных направлений интернационализации высшего образования, нацеленных на повышение привлекательности и конкурентоспособности университетов России в мировом академическом сообществе. Важным этапом погружения иностранных студентов в культурно-образовательное пространство университета и региона проживания является их социальная адаптация. Представлен взгляд на процесс социальной адаптации иностранных студентов, выделяются виды социальной адаптации, подчеркивается влияние кризисов современности на данный процесс.Авторы особое внимание уделяют коммуникативным аспектам взаимодействия руководителей и преподавателей университета с иностранными студентами, поскольку от правильного выбора организаторами коммуникации стиля общения во многом зависит успешность социальной адаптации иностранных обучающихся, особенно в начальный период. Цель представленного рассуждения – раскрытие коммуникативных стратегий и тактик, которые используются в российских вузах на различных этапах социальной адаптации иностранных студентов. При этом подчеркивается значимость адресной коммуникации, учитывающей как рациональные, так и эмоциональные стороны личности иностранного студента, поскольку такое общение способно снять тревожность и придать уверенность студентам в возможности преодолеть языковой барьер и другие трудности адаптационного периода. С помощью кейс-метода авторы описывают опыт социальной адаптации иностранных студентов в Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого.