УЧАСТНИКИ СОВЕТА В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ В РОМАНЕ М.Н. ЗАГОСКИНА «ЮРИЙ МИЛОСЛАВСКИЙ, ИЛИ РУССКИЕ В 1612 ГОДУ» И РЕАЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ О ПРОТОТИПАХ ПЕРСОНАЖЕЙ

Полный текст

Исследуя прототипы персонажей в историческом романе, следует, прежде всего, помнить, что анализу подвергается художественное произведение. Безусловно, автор не может, да и не обязан буквально следовать историческим фактам, вплоть до мельчайших деталей. Его задача, как правило, состоит в другом: художественными средствами донести до читателя свое понимание событий, свою нравственную оценку поступков персонажей романа, либо добиться того же логикой повествования и его деталями. Исходя из этого, в историческом романе вполне могут присутствовать неточности в деталях, датах, недопустимые в научном историческом исследовании. В первой четверти XIX в., когда русский исторический роман был на стадии становления жанра, это было совсем не очевидно. М.Н. Загоскин, начиная работу над своим главным произведением «Юрий Милославский или русские в 1612 году», понимал, что замысел романа и его внутренняя логика требуют иногда отступления от фактов. Так, в начале романа намеренно допущена ошибка в хронологии: события 1610 года (убийство Тушинского вора, присяга Владиславу) перенесены в 1611 год. Совет нижегородских бояр о создании ополчения также перенесен вперед на несколько месяцев. Автор, уплотняя во времени исторические факты, сделал художественное повествование более динамичным и при этом показал, что речь идёт о событиях во многом вымышленных, несмотря на реальную историческую канву. Он специально отметил эти анахронизмы во вступлении и примечании [Загоскин 1989, с. 255].

Цель данной статьи – сопоставить литературных персонажей, показанных автором в ключевой для романа сцене совета о создании нижегородского ополчения, с их историческими прототипами. Такое сравнение должно помочь постичь замысел автора. Имеется и еще один важный аспект исследования этой темы: исторические источники сведений о создании совета в Нижнем Новгороде крайне скудны, в основном они лишь косвенно указывают на структуру этого органа. До настоящего времени мнения историков о составе совета, особенно на его начальном этапе, носят осторожный, скорее гипотетический характер. Один из авторитетных исследователей истории Нижегородского ополчения – П.Г. Любомиров – считал, что под влиянием призыва К. Минина и решимости посадского населения предпринять меры к освобождению Москвы от поляков в городе «занял руководящее положение городской совет из представителей всех слоев населения с воеводами во главе» [Любомиров 1939, с. 54]. Современные исследователи склонны считать, что в городовой совет вошли «не местные власти и воеводы, а набранные на службу люди, действовавшие совместно с нижегородским посадом» [Козляков 2007, с. 169]. Остановимся на том, что поименный состав городового совета на том этапе, который отражен в романе, воссоздать не представляется возможным. Поэтому перечень исторических деятелей, включенных М.Н. Загоскиным в романе в совет, за исключением К. Минина, в целом можно считать литературным допущением. Вместе с тем, перечисленные им персонажи имеют реальные исторические прототипы. Что известно историкам об их участии в событиях Смуты? Почему именно эти люди были включены автором в ключевую сцену романа? Попытаемся ответить на эти вопросы.

Роман имеет довольно долгую историю изучения. На протяжении двух веков он остается объектом исследования для нескольких поколений литературоведов. В некоторых публикациях затрагивался и вопрос о прототипах. Среди наиболее значительных работ, относящихся к теме статьи, можно выделить исследование И.И. Замотина [Замотин 1913, 283–379] и вступительную статью к публикации романа А.М. Пескова, который, отмечая народность романа, обнаруживает связь со сказкой уже в расстановке персонажей [Песков 1989, с. 14]. Тем интереснее сравнить образы героев и характеры их реальных исторических прототипов. Литературоведы хорошо изучили образы центральных и значимых для логики повествования героев романа. И.С. Юхнова исследовала образ Кузьмы Минина в романе, особо сделав акцент на его нравственной силе, умении пробудить в людях лучшие черты [Юхнова 2018, с. 148]. В.Д. Линьков рассмотрел образ Авраамия Палицына [Линьков 2015, с. 166–169]. Персонажи романа, являющиеся антагонистами, отчасти исследованы А.Б. Гришиной [Гришина 2016, с. 121–126].

В данной статье рассматривается сцена городового совета в Нижнем Новгороде. На нём принимается решение о борьбе за очищение Москвы от поляков, то есть фактически решается судьба страны. Также это событие становится переломным моментом и в судьбе главного героя: Юрий Милославский, будучи послом пана Гонсевского, решает вступить в Нижегородское ополчение. Цель исследования – рассмотреть образы литературных героев, участвующих в совете; проанализировать, как М.Н. Загоскин описывает их с точки зрения антагонистов и протагонистов, изучить биографии прототипов героев и проследить, как под влиянием творческого воображения писателя реальные люди приобретают черты литературных персонажей романа. Для этого были исследованы черновики и записная книжка писателя, в которой он делал заметки для подготовки произведения, материалы, которыми пользовался М.Н. Загоскин, и исторические документы, содержащие сведения о людях, послуживших прототипами героев романа. При написании книги М.Н. Загоскин активно пользовался историческими источниками. Это отражено в его записной книжке [Загоскин 1815–1842], где выписаны различные термины, составлены списки русских и польских имён и фамилий, а также имеются ссылки на те издания, к которым он обращался в процессе работы. 

В романе М.Н. Загоскина совет происходит в доме князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского. Сцену совета мы видим с двух точек зрения: антагониста боярина Андрея Никитича Истомы-Туренина и протагониста князя Юрия Дмитриевича Милославского, чья точка зрения в данном случае совпадает с позицией автора.

Вот как охарактеризованы участники совета с точки зрения антагониста: «Я знаю наперед, что пуще всех будет против меня князь Димитрий Мамстрюкович Черкасский да Григорий Образцов: первый потому, что сын князя Мамстрюка и такой же, как он, чеченец – ему бы все резаться; а второй оттого, что природный нижегородец и терпеть не может поляков. С другими-то сговорить еще можно; правда, они позвали Козьму Сухорукого, а этот нахал станет теперь горланить пуще прежнего» [Загоскин 1989, с. 156].

А вот как Дмитрий Мамстрюкович показан с точки зрения автора: «С первого взгляда можно было узнать хозяина дома, сына знаменитого Черкасского князя, по его выразительному смуглому лицу и большим черным глазам, в которых блистало все неукротимое мужество диких сынов неприступного Кавказа» [Загоскин 1989, с. 156].

В сцене совета князь Черкасский выведен как персонаж, наделённый вспыльчивым и упрямым характером. Сначала он стыдит Юрия за то, что тот приезжает в Нижний Новгород в качестве посла пана Гонсевского. Затем, после того как Юрий озвучивает предложение поляков и их сторонников, Черкасский гневается от одной только мысли, что польский королевич Владислав станет русским царем. Князь, единственный из всего совета, до конца без колебаний отстаивает свою точку зрения и показан автором как безусловный патриот. В последней части романа князь Черкасский изображён как соратник Д.М. Пожарского и друг Юрия, которого он посещает во время его лечения от ран.

В исторических источниках сохранились следующие сведения о личности князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского: до крещения он имел имя Каншао, он был потомком кабардинских князей и племянником царицы Марии Темрюковны, второй жены Ивана Грозного. Вероятно, он назван чеченцем с учетом современных автору реалий: во время написания романа разгорались события Кавказской войны.

Дмитрий Черкасский служил русским царям с конца XVI в. Участвовал в походе против Лжедмитрия I. Служил царю Василию Шуйскому, от которого он уехал на службу к Лжедмитрию II и оставался с ним вплоть до смерти последнего. Затем служил у поляка Яна Сапеги, а в 1612 г. стал соратником Кузьмы Минина и князя Дмитрия Михайловича Пожарского и активно участвовал в нижегородском ополчении; позже занимал высокие должности при царе Михаиле Федоровиче [Чекалин 2013]. Князья Черкасские были в родстве с Рюриковичами и Романовыми, имели значительный вес в обществе. Вместе с тем, даже простое перечисление перемещений Д.М. Черкасского показывает, что судьба его повторяет судьбы множества представителей высших сословий страны в период Смуты: это и служба законным государям, и попытки влиться в элиту лагеря Тушинского вора, и, наконец, удачная попытка опереться на нижегородское ополчение. В какой степени участие в ополчении было вызвано высокими чувствами, а в какой практическими причинами, определить невозможно. В романе князь Черкасский – человек без страха и упрека: он верен, горяч, готов к подвигам и самопожертвованию, любит Россию. По справедливому замечанию И.С. Юхновой, автор романа, современник Отечественной войны 1812 года, обратился к теме Смуты, пытаясь понять логику современных ему событий [Юхнова 2018, с. 145]. Безусловно, М.Н. Загоскин наделил Черкасского чертами современного автору романтического героя, что вряд ли могло соответствовать кровавой и страшной действительности времен Смуты, когда на распутье оказалась не только страна, но и каждый конкретный человек. Однако отметим, что в художественном отношении образ получился ярким и запоминающимся. Наряду с Мининым, в сцене совета князь Черкасский – это, безусловно, положительный герой, которого готовы поддержать другие участники совещания.

Следующим членом совета назван Барай-Мурза Алеевич Кутумов. Его характер в произведении практически не раскрыт. В романе сказано лишь, что он сидел по правую руку от Черкасского. В основном он повторяет в сокращенном виде реплики князя Д.М. Черкасского:

 «– Неправда, это ложь! – вскричал Черкасский.

– Да, да, это ложь! – повторил Барай-Мурза» [Загоскин 1989, с. 157].

В романе и сцене совета мурза во всем поддерживает князя, вторит его мыслям. С некоторыми допущениями этот персонаж романа может быть назван двойником Черкасского, повторяющим и усиливающим его пламенные речи на совещании. Можно предположить, что такая интерпретация данного образа связана с тем, что во времена Загоскина существовала легенда о происхождении князей Черкасских от турецких султанов. А сородич мурзы, крымский хан, был вассалом турецкого султана. Современные историки установили, что легенда не имеет под собой реального исторического основания [Чекалин 2013], а Барай Алеевич Кутумов был внуком хана ногайской орды Кутума [Акчурин, Ишеев 2010, с. 33]. Сам Барай-Мурза в грамоте Пожарского в Путивль в 1612 году назван предводителем романовских татар [Грамота в Путивль 1612, с. 186]. Одно время он, как и князь Черкасский, служил у Лжедмитрия II. Сохранилась жалованная грамота последнего с его упоминанием: «Мы, великий государь, царь и великий князь Дмитрей Иванович всеа Русии, пожаловали есмя Иль-Мурзу Исупова да детей его..., да племянников его:... Барая Мурзу, Романовым посадом, судом и пошлинами, и оброком, и тамкою и кабаком, и мытом, и перевозом, и всякими доходы, и рыбною ловлею» [Жалованная грамота 1610, л. 1]. А затем Кутумов упоминается среди участников войска князя Д.М. Пожарского как предводитель отряда романовских татар, посланных против отрядов гетмана Хоткевича [Грамота в Путивль 1612, с. 186]. После Смуты, во время правления Михаила Фёдоровича Б.А. Кутумов был послан для «обереганья» в Вологду в 1613 году, а затем, участвовал в боевых действиях против шведов в 1615 г. [Акчурин, Ишеев 2010, с. 33]. 

Ещё один участник совета в романе – Григорий Образцов. 

«– Не забывай, однако ж, Юрий Дмитрич, – прибавил дворянин Образцов, бросив грозный вид на Юрия, – что ты стоишь перед сановниками нижегородскими и что дерзкой речью оскорбишь в лице нашем весь Нижний Новгород» [Загоскин 1989, с. 157–158].

Между тем в начале XVII века по Нижнему Новгороду не числится никого из дворян Образцовых. Историкам известен Григорий Федорович Образцов – сын боярский, голова и воевода во времена царствования Фёдора Ивановича, Бориса Годунова, Смутное время и царствование царя Михаила Фёдоровича. Г.Ф. Образцов находился в земском ополчении при князе Д.М. Пожарском, который послал его в 1612 году с военным отрядом на Белоозеро. Целями отряда были наблюдение за шведским войском и противодействие ему в случае нападения шведов [Любомиров 1939, с. 148]. Из Белоозера он направился со своим отрядом для наведения порядка в Вологду, когда услышал, что казаки разграбили город и перебили воевод. Отряд Образцова был небольшим, действия против казаков не были успешными. Зимой 1612–1613 года он вернулся в Москву, принимал участие в избрании на царство Михаила Романова, был пожалован в стряпчие [Русский биографический словарь 1905, с. 58–59]. Место рождения реального исторического лица установить не удалось. Можно предположить, что автор решил вывести его нижегородцем, потому что в Нижнем Новгороде в 1618 году помогал воеводе Лыкову собирать войско против королевича Владислава, а в 1621 году проводил перепись дьяк Дементий Образцов. Таким образом, литературный персонаж вобрал в себя черты двух исторических деятелей. «Кипящий мужеством и ненавистью к полякам» [Загоскин 1989, с. 159] Григорий Образцов является, как Минин и Черкасский, одним из главных безусловных положительных персонажей, участвующих в городском совете: «Чего требует от нас этот атаман разбойничьей шайки, этот изверг, пирующий в Москве на могилах наших братьев?.. Он желал бы, чтоб нижегородцы положили оружие так же, как желает хищный волк, чтоб стадо осталось без пастыря и защиты. Сигизмунд дает нам своего сына – и берет Смоленск, древнее достояние царей православных!» [Загоскин 1989, с. 159]

В его репликах присутствует церковная лексика, но сама речь характерна не для XVII в., а для героев романтических произведений XIX в. В описании его выступления на совете, как и у других персонажей, прослеживается влияние романтизма, с его пламенным духом и экзальтацией, зачастую присущей героям.

В сцене совета М.Н. Загоскин изображает живое обсуждение поднятых вопросов с разных точек зрения. Так, Пётр Иванович Мансуров-Плещеев проявляет разумную сдержанность, стремление обдумать и взвесить действия и их последствия, государственный подход («Князь Димитрий!.. – сказал боярин Мансуров, – пристало ли тебе, хозяину дома!.. Побойся бога!.. Сограждане, – продолжал он, – вы слышали предложение пана Гонсевского: пусть каждый из вас объявит свободно мысль свою» [Загоскин 1989, с. 159]). Это пример положительного государственного деятеля, в противоположность «перелетам» (так называли в Смутное время людей, которые переходили на сторону Лжедмитрия II и других самозванцев и часто изменяли решение, какому господину служить).

Реальный исторический деятель Пётр Иванович Мансуров последовательно поддерживал 1 и 2 ополчение. В грамоте князя Д.М. Пожарского он указан как воевода из Вологды и один из соратников князя [Жалованная грамота 1612, с. 186]. Мансурова на совет поддерживают воевода Михайло Самсонович Дмитриев и стольник Левашов («Мы согласны во всем с боярином Мансуровым, – сказали воеводы Михаил Самсонович Дмитриев и стольник Левашев» [Загоскин 1989, с. 161]).

В романе воеводы обеспечивают Мансурову поддержку, так же как мнение Черкасского поддерживают Кутумов и татарские мурзы.

Исторический деятель М.С. Дмитриев при Шуйском был воеводой в Воронеже. Служил во втором ополчении, вместе с Левашовым послан с отрядом под Москву «со многою ратью» [Любомиров 1939, с. 147, 278]. Фёдор Васильевич Левашов имел чин московского дворянина, в 1610 году служил воеводой в Балахне, был сподвижником князя Д.М. Пожарского [Руммель, Голубцов 1886, с. 523].

Своё мнение имеет и участвующий в совете опытный дьяк Семён Самсонов: «Боярин Андрей Никитич Туренин! – сказал с низким поклоном дьяк Семён Самсонов. – В речах твоих много разума, хотя ты напрасно возвеличил могущество врагов наших ... я мыслю так: нижегородцам не присягать Владиславу, но и не ходить к Москве, а сбирать войско, дабы дать отпор, если ляхи замыслят нас покорить силою; Гонсевскому же объявить, что мы не станем целовать креста королевичу польскому, пока он не прибудет сам в царствующий град, не крестится в веру православную...» [Загоскин 1989, с. 160].

В реальной жизни московский дьяк Семён Самсонов служил Шуйскому. Будучи дьяком в Новгороде, в 1611 г. участвовал в организации убийства сторонника поляков боярина И.М. Салтыкова. Затем служил в подмосковных таборах, а потом перешел к Пожарскому в Нижний Новгород [Любомиров 1939, с. 292]. Князь Пожарский послал его вместе с Д.П. Лопатой-Пожарским к Ярославлю для отпора шайкам Заруцкого и Просовецкого. Отряд Лопаты-Пожарского и Самсонова во время осады Москвы занимал позицию у Тверских ворот. При царе Михаиле Фёдоровиче дьяк вместе с Петром Мансуровым был послом в Константинополе, позже служил в приказах в Москве и в Астрахани [Русский биографический словарь 1904, с. 174]. В произведении он характеризуется как осторожный, не склонный к риску персонаж. Готов служить и полякам, если будет осуществлён переход королевича в православие и выполнены формальные условия. 

Следовательно, герои в сцене совета приобретают черты характеров, неизвестные по историческим документам, а реальные сведения о них не всегда совпадают с их образами в произведении. Сама сцена совета проникнута анахроническим духом романтизма.

Судя по записной книжке писателя [Загоскин 1815–1842, л. 42–44], автор был знаком с документами Смутного времени. В частности, речь идет о грамотах Нижегородского ополчения и «Сказании» Авраамия Палицына [Сказание 1955], стиль которых вероятно, оказал влияние на автора романа при воссоздании прямой речи героев на совете. Эта жанрово-стилистическая особенность – сочетание подлинных исторических сведений и романтической стилистики – придает сцене совета особый колорит, помогает понять, что именно этот момент является переломным в судьбе заглавного героя. В то же время, некоторая перегруженность речей патетикой, которую В.В. Виноградов определял как традиционно-патриотическую [Виноградов 1959, с. 582], однозначно указывает на большое влияние современных Загоскину общественных и эстетических тенденций на язык романа.

Что касается антагониста главного героя – А.Н. Истомы-Туренина, то этот отрицательный персонаж в основном создан воображением автора, как и главные герои произведения. При создании указанного образа на М.Н. Загоскина, возможно, повлияла история с насильственным пострижением Василия Шуйского в монахи, когда обет за царя произносил князь В. Туренин. Чуть позже князь приводил Тулу к присяге польскому королевичу Владиславу. Видимо, при описании антагониста и выборе его фамилии автор находился под впечатлением «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, в которой историк эмоционально и красочно описал злодеяние с пострижением [Карамзин 1829, с. 231]. Современные исследователи выявили документы, доказывающие, что в инциденте с пострижением принимал участие князь В. Тюфякин. Туренин же был опытным военачальником, принимал участие в ополчении 1612 года, возглавлял один из отрядов во время взятия Москвы [Бабулин 2020, с. 64].

Персонажей, участвующих в сцене, можно разделить на две группы: герои, уверенные в том, что надо бороться (Черкасский, Образцов), и те, кто их поддерживает безоговорочно (Кутумов, старшины казацкие, дворяне московские), а также те, кто практичен, призывает все продумать и просчитать (Мансуров, Самсонов Левашов, Дмитриев). Особняком стоит скрытый враг А.Н. Истома-Туренин.

Отдельную позицию занимает сам Юрий Милославский, который разрывается между долгом, будучи послом пана Гонсевского, и желанием участвовать в ополчении. Милославский не имеет прототипа, это собирательный образ людей, оказавшихся в непростых условиях Смуты на перепутье и сумевших достойно выйти из положения.

Особо следует сказать о Кузьме Минине в сцене совета. Несомненно, исторический прототип литературного героя участвовал в городовом совете как инициатор всего начинания. Достоверных исторических источников о жизни и личности Кузьмы Минина дошло до нас крайне мало. Вместе с тем, интуитивно понятно, что Минин должен был обладать такими чертами характера, которые заставляли людей прислушаться к его мнению. Причем его природный ум, проницательность, практическую сметку признавали и люди, по общественному положению находившиеся неизмеримо выше Минина. Для XVII века, когда в правящих классах назначения на должности почти всегда производились в соответствии с заслугами рода, а малейшие случаи нарушения этого порядка вызывали жесточайшие местнические тяжбы, это беспрецедентный случай. Безусловно, в рамках понятий века Минин даже теоретически не мог составлять конкуренцию воеводам и знати в деле управления. Смуту не преодолеть и государственность не спасти без участия народа – вот какая мысль стоит за признанием его авторитета. В сцене совета в романе Минин аккумулирует воедино героизм и практицизм, символизирует народную мудрость, при этом подчеркивая, что первенство в решениях он признаёт за знатными людьми [Загоскин 1989, с. 162]. Даже в расстановке персонажей автор подчёркивает, что Минин находится «несколько поодаль ото всех» [Загоскин 1989, с. 156]. Характерно, что автор, склонный наделять романтическими чертами положительных персонажей, именно в этой сцене тонко почувствовал границу, которую не стоит переступать: здесь его Минин прост в обращении, деятелен, уверен в своей правоте, почти лишен излишней патетики. Можно сказать, что Минин как литературный персонаж в сцене совета, пожалуй, наиболее близок к своему прототипу.

Таким образом, за счет разных персонажей, как главных, так и второстепенных, имеющих различные точки зрения и разные роли, М.Н. Загоскину, на наш взгляд, удалось правильно показать главное: смятение, наблюдавшееся в тот момент в обществе, наличие почти диаметрально противоположных точек зрения на будущее государства и нарастающее движение представителей разных слоёв к объединению и преодолению Смуты. Независимо от того, насколько персонажи сцены совета близки к своим историческим прототипам, автор правильно понял и передал суть и важность показанного события.

В заключение отметим, что изучение подготовительных материалов к роману показало: основным историческим источником для написания сцены совета в Нижнем Новгороде и выбора лиц, в нем участвующих, писателю послужила грамота 1612 года Д.М. Пожарского из Ярославля в Путивль с призывом к дворянству присоединяться к ополчению. Этот документ относится к более позднему времени, чем описываемый М.Н. Загоскиным городовой совет. К моменту написания грамоты ополчение и его руководящие органы уже были созданы и ушли из Нижнего Новгорода на Москву через Ярославль. Грамота содержит в том числе и фамилии большинства прототипов сцены совета. Она была опубликована Н.И. Новиковым в 15 томе сборника документов «Древняя Российская Вивлиофика» [Грамота в Путивль 1612, с.180–191]. Знакомство М.Н. Загоскина с этим изданием подтверждается обнаруженными нами пометами в «Записной тетради» [Загоскин 1815–1842, л. 42–44]. Пометы и выписки фамилий, понятий относятся как раз к эпохе Смуты. Большое воздействие на писателя оказала также «История государства Российского» Карамзина. М.Н. Загоскин постарался изучить все доступные ему и на тот момент опубликованные документы и исследования, относящиеся к событиям Смутного времени. В первой трети XIX века российская историческая наука находилась в стадии становления, поэтому необходимых М.Н. Загоскину материалов было немного. Описывая сцену совета, он постарался извлечь максимум сведений из доступных ему источников. Анализ документов и авторское видение ролей конкретных исторических персонажей позволило М.Н. Загоскину создать одну из самых динамичных и напряженных сцен в романе.

 

Источники

Грамота в Путивль 1612 – Грамота в Путивль из Ярославля от стольника и воеводы князя Дмитрия Михайловича Пожарского, именем всех чинов, о присылке и приходе к Москве всего дворянства для освобождения от польских и литовских людей. 1612 г. // Древняя Российская Вивлиофика, содержащая в себе: собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российския касающихся. Изд. 2-е. Кн.15. М.,1790. С. 180–191.

Жалованная грамота 1610 – Жалованная грамота Лжедмитрия II Иль-Мурзе Юсупову на его владения в Романовском уезде от 22 августа 1610 г. Российский государственный архив древних актов. Ф. 1290. Оп. 1. Д. 14.

Загоскин 1815–1842 – Загоскин М.Н. Записная тетрадь под названием «Альбом с автографами М.Н. Загоскина». 17 сент. 1815 г. – 1842 г. На рус. и франц. яз. Чернилами и карандашом. Российская Национальная библиотека. Ф. 291. Д. 27.

Загоскин 1989 – Загоскин М.Н. Юрий Милославский, или Русские в 1612 году. Рославлев, или Русские в 1812 году. Кишинев, 1989.

Сказание 1955 – Сказание Авраамия Палицына. М.; Л., 1955.

Руммель, Голубцов 1886 – Руммель В.В., Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. Т. 1. СПб., 1886.

Русский биографический словарь 1904 – Русский биографический словарь: В 25 т. Под наблюдением А. А. Половцова. Т.18. СПб., 1904.

Русский биографический словарь 1905 – Русский биографический словарь: В 25 т. Под наблюдением А. А. Половцова. Т. 12. СПб., 1905.

Об авторах

Мария Игоревна Балыкина

Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского; Волго-Вятский филиал Московского технического университета связи и информатики

Автор, ответственный за переписку.
Email: marie.balykina@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0001-5800-052X
SPIN-код: 4755-0807

кандидат исторических наук, доцент

Россия, 603950, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, 23; 603011, г. Нижний Новгород, ул. Менделеева, д. 15

Список литературы

Дополнительные файлы