От мистерии к карнавалу: китайские новогодние праздники в повести М.А. Булгакова «Роковые яйца»

Исследованы китайские аллюзии Нового года и праздника Фонарей, использованные М.А. Булгаковым в 6-й главе повести «Роковые яйца». В свете китайской праздничной культуры и е карнавализации рассмотрены белая и ч рная ритуальная магия, мифологические образы китайского аграрного календаря: Персиковое дерево, «Огненный судья», «Белое непостоянство» и «Ч рное непостоянство», «Пурпурная девушка». К мифопоэтическому анализу повести привлеч н «фантастико-сатирический» роман средневекового китайского литератора У Чэнъэня «Путешествие на Запад» (1590). Показано, как М.А. Булгаков вписывает в свой текст это необычное, экзотическое, религиозное произведение, запечатлевшее основы китайской культуры. Кроме мифологического содержания, к сфере анализа аллюзий на китайский текст привлекается образ средневекового китайского чиновника, китайский этикет, праздничное застолье, улично-площадные убранства зрелища и увеселения. Исследован мистериальный характер повести. Изложены не только ритуалы вызова богов, демонов и духов м ртвых, но и традиционное для всех мистерий посвящение «неофита», одним из главных этапов которого является катабасис (сошествие в ад), названный К.Г. Юнгом архетипом «ухода рыцаря в темноту». Путь в китайский гадес главного героя повести профессора В.И. Персикова и оказывается таким катабасисом, показанным в пародийном ключе. Пристальное внимание уделено такому модернистскому при му изображения российской действительности, как при м столкновения/вмешивания врем н. Китайское карнавальное «безумие» становится реальным российским безумием, связанным с реформами народного хозяйства. Поэтому особое место в исследовании отведено анализу сатирических средств воздействия на зрителя: элементов эксцентрики, буффа, пародии и гротеска. В этом поле едкой сатиры Булгакова лежит, считает автор статьи, образ основателя «первого в мире социалистического государства» В.И. Ленина и внутренняя политика сменивших его руководителей, возвестивших начало эпохи уничтожения русского крестьянства и наступление эры коллективизации и механизации сельского хозяйства. Жанр фантасмагории, проявившийся в массовой истерии москвичей и полыхающих кострах от сжигаемых гор трупов кур, также усиливает сатирический характер повести.