THE INTERACTION OF THE LOCAL JUDICIAL AND ADMINISTRATIVE CONTROL INSTITUTIONS IN THE CENTRAL CAUCASUS IN 1793-1822

Full Text

Введение

Одной из форм инкорпорации народов Центрального Кавказа в политико-правовое пространство России в конце XVIII – начале XIX в. было создание органов локального судебно-административного контроля (Моздокского верхнего пограничного суда, приставских управлений, родовых судов и расправ, духовных судов «мехкеме»). Ее исследование дает возможность подробнее проанализировать становление российской государственности в регионе, выявить истоки формирования многоуровневой иерархии государственного управления, охарактеризовать механизмы закрепления социального статуса региональных этноэлит в новых условиях.

Изучая ключевые вопросы социально-политической истории Центрального Кавказа конца XVIII – начала XIX в., вряд ли возможно обойти вниманием проблемы становления и развития системы российского государственного управления и определения в ней роли и места Моздокского верхнего пограничного суда. Некоторые сведения по истории взаимодействия этого учреждения с родовыми судами и расправами в Большой и Малой Кабарде содержатся в материалах П.Г. Буткова [Бутков 2001: 266], трудах Н.Ф. Грабовского [Грабовский 1870: 1-72], В.Н. Кудашева [Исторические сведения… 1913: 80], С.К. Бушуева [Бушуев 1956], Т.Х. Кумыкова [Кумыков 1963: 90-102], М.М. Блиева [Блиев 1964; Блиев 1970], З.М. Блиевой [Блиева 1992; Блиева 2015], В.Х. Кажарова [Кажаров 2006: 417], Ж.А. Калмыкова [Калмыков 1995; Калмыков 2007: 52-59], А.Д. Дзидзоева [Дзидзоев 2011: 9], Х.М. Думанова и Ю.М. Кетова [Думанов, Кетов, 2000: 41-50], А.Н. Кубатко [Кубатко 2002; Кубатко 2003], А.Н. Маремкулова [Маремкулов 1999: 25–31; Маремкулов 2003], С.Н. Бейтуганова [Бейтуганов 2007], Э.Ю. Хубиева [Хубиев 2007], А.Х. Абазова [Абазов 2016] и др., а также – в целом ряде обобщающих работ по истории северокавказских республик [История… 1957: 64-65; История… 1967 Т. 1: 222-224; Адыгская… 2006; Северный… 2007; История… 2007; Века… 2017; Россия… 2018]. В них в основном описывались обстоятельства и условия создания Россией на Центральном Кавказе административных и судебных органов, характеризовались их составы и структуры, подсудность и подведомственность. Тогда как в настоящее время материалы Моздокского верхнего пограничного суда позволяют детально рассмотреть формы взаимодействия учреждений, находящихся на разных уровнях системы государственного управления, определить векторы их развития в переходные исторические периоды, связанные с войной и этнодемографическими изменениями, выявить механизмы закрепления социального статуса представителей местного нобилитета в новых политико-правовых реалиях и т.п.

Особенности коммуникации учреждений первоначального судебно-административного контроля на Центральном Кавказе в 1793-1822 г. выявляются на основе анализа делопроизводственной документации Моздокского верхнего пограничного суда (докладные и настольные регистры, почтовые книги и книги «на записку прихода и расхода экстраординарной Моздокского верхнего пограничного суда суммы», списки членов суда, ведомости об оплате их труда, протокола (в том числе, расходные), рапорта членов родовых судов и родовых расправ Большой и Малой Кабарды, сообщения, предложения, уведомления должностных лиц и учреждений, многочисленные экстракты, приказы (приказания) и указы и т.п.). Для исследования поставленной проблемы наиболее информативную подгруппу делопроизводственных источников представляют рапорта родовых судов и родовых расправ Большой и Малой Кабарды. Они отложились в материалах Моздокского верхнего пограничного суда как в оригиналах, так и в форме переводов «с татарского диалекта» и записей в докладных регистрах (настольных журналах входящей корреспонденции). Оригиналы исходящих из родовых судов и расправ документов подготавливалась с использованием арабографической языковой основы. Тексты переводов направлялись на рассмотрение судей в форме рапортов с указанием адресата и адресанта, изложением сущности вопроса и указания на то, кто их составил, подписал или приложил отпечаток перстня/печати или пальца.

Исследование подготовлено с опорой на комплекс методов, связанных с извлечением информации из исторических источников (методы анализа исторических источников), интерпретацией полученных данных (историко-генетический, проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, ретроспективный и историко-типологический методы) и их репрезентацией (методы системного анализа, институциональный и междисциплинарный подходы).

Результаты исследования

Общие сведения

Моздокский верхний пограничный суд и родовые суды и родовые расправы в Большой и Малой Кабарды были учреждены в 1793 г. В Большой Кабарде один родовой суд и одна расправа создавались для Мисостовой и Атажукиной княжеских фамилий, другие – для Кайтукиной и Бекмурзиной. В Малой Кабарде к подведомственности родового суда и расправы относились Таусултановы и Гелестановы. Родовые суды были учреждены для разбирательства споров и конфликтов между князьями с их подвластными, родовые расправы – для остальных категорий кабардинского общества. Надзор за их деятельностью осуществлял пограничный суд [ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 3. Д. 138. Л. 15-16], поэтому им вменялось в обязанность каждые две недели отчитываться перед ним по установленной форме [РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Ед. хр. 141; ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 4 об.].

Моздокский суд на основании российского права разбирал дела, касающиеся «измены, явного ослушания начальства, разбоя, грабежа, воровства, учиненных насильственно вооруженною рукой, и убийства» [Бутков 1869: 264]. В его компетенцию также входила «апелляция на решения родовых судов и расправ по гражданским искам, позволенная тяжущимся в случае неудобства на решения тех судов и расправ» [Бутков 1869: 264]. Дела о тяжких преступлениях направлялись «для дальнейшего поступления по законам или военному начальнику, на Линии поставленному, или ген.-губернатору Кавказского наместничества» [Из документальной… 2000: 50]. Помимо судейских полномочий пограничный суд выполнял досудебные процессуальные (проведение следственных мероприятий для обеспечения как правосудия в пределах своей компетенции, так и по запросам других судебных учреждений), делопроизводственные (перевод документов с языков местного населения на русский) и некоторые административные функции. Также в его компетенцию входило засвидетельствование сделок (в основном, купля-продажа холопов), совершавшихся представителями проживавших на подведомственной ему территории народов, установление или признание социального статуса местных жителей и т.п.

В родовых судах и расправах рассматривались дела между кабардинцами, проживавшими на территории Большой и Малой Кабарды. В компетенции этих учреждений находился разбор имущественных споров [Мальбахов 1998: 125] и семейных и «холопских» вопросов, а также раскрытие, «отыскание» и доставление в Моздокский верхний пограничный суд преступников [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 4]. В отношении же других проживавших на Центральном Кавказе народов эти функции возлагались на приставов.

Однако эти нововведения повлекли за собой протесты кабардинцев против новой системы судоустройства. Они выражались в их отказе разбирать споры и конфликты в родовых судах и расправах, самовольном оставлении            судьями и расправными заседателями присутственных мест и уклонении от исполнения возложенных на них обязанностей. Например, в 1796 г. кабардинцы пытались игнорировать проведение выборов в суды и расправы на очередное трехлетие [АКАК 1869: 1129]. Но они состоялись в сентябре–октябре 1796 г. [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1, ед хр. 234. Л. 2-3] после ввода в Кабарду российских вооруженных отрядов. Такая история повторилась в конце 1799 г. по истечении второго трехлетнего цикла функционирования судов [Бутков 1869: 560-562]. Сложности с проведением выборов в родовые суды и расправы повторялись в 1803 [РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Ед. хр. 6164. Л. 1] и 1805 [РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 376. Л. 1] гг. Причем, в течение всего этого периода кабардинцы неоднократно выступали с просьбами ликвидировать родовые суды и расправы и учредить для них один духовный суд [Из документальной… 2000: 59].

С начала XIX в. российские власти стали предпринимать попытки по реорганизации родовых судов и расправ Большой и Малой Кабарды. Так, 1 апреля 1806 г. обновленный суд должен был начать работу в Бекмурзиной и Кайтукиной фамилиях (на р. Черек в Докшукиных кабаках), 1 мая – у Гелетановых (в Ахловых кабаках), 1 июня – в Мисостовой и Атажукиной фамилиях (в Кучмазуковых кабаках на р. Баксан у горы Кызбурун) [Из документальной… 2000: 187-188]. Спустя месяц было объявлено о возобновлении работы суда и расправы в Малой Кабарде [Афаунова 2008: 50].

В 1807 г. вместо родовых судов и расправ уже функционировали духовные суды «мехкеме». Это событие получило в историографии неоднозначные оценки. Так, Н.Ф. Грабовский их, как суды, созданные российской властью в ответ на просьбы кабардинцев. Точную дату из учреждения он не установил, однако отметил, что они точно существовали уже в 1807 г. [Грабовский 1870: 1-72]. В.К. Гарданов считал, что «мехкеме» были восстановленные «с большим трудом» родовые суды и расправы [Гарданов 1967: 11]. В.Х. Кажаров представлял их как органы, учрежденные самими кабардинцами [Кажаров 1994: 292]. С.Н. Бейтуганов полагал, что суды «мехкеме» были учреждены в Кабарде российскими властями в ответ на просьбы кабардинцев [Бейтуганов 1993: 32-35]. А.Х. Касумов и Х.А. Касумов писали об учреждении духовного суда также взамен родовых судов и расправ [Касумов, Касумов 1991: 45]. Мы же полагаем, что духовные суды были реорганизованы российскими властями из родовых судов и расправ не позднее 1807 г. путем усиления роли шариата при решении споров и конфликтов. При этом, вплоть до начала 20-х гг. XIX в. продолжали действовать принятые в начале 90-х гг. XVIII в. нормативные акты и сохранялась установленная ими территориальная организация системы локального судебно-административного контроля в Большой и Малой Кабарде. Вопрос же о ее эффективности в условиях сложившейся здесь военно-политической обстановки и этнодемографической ситуации в первые десятилетия XIX в. остается открытым и требует детального исследования.

Моздокский верхний пограничный суд был упразднён в 1822 г. В этом же году вместо прежних учреждений локального судебно-административного контроля в Кабарде был образован Кабардинский временный суд.

Формы коммуникации Моздокского верхнего пограничного суда и родовых судов и расправ

Контроль за выполнением родовыми судами и расправами предписаний Моздокского верхнего пограничного суда выполняли российские военнослужащие. Они специально прикомандировывались к судебным присутствиям в Большой и Малой Кабарде [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 7]. Основной формой их коммуникации с пограничным судом были рапорта по разным вопросам деятельности родовых судов и расправ. Например, в ноябре 1793 г. прапорщик Астраханского драгунского полка Иван М. рапортовал И.В. Гудовичу о том, что с «главной командой был оставлен в Малой Кабарде с пятнадцатью казаками в учрежденной родовой расправе для узденей с их бегоульями и подвластным черным народом» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 1]. В начале 1794 г. в родовой суд Мисостовой и Атажукиной фамилий был делегирован прапорщик нижегородского драгунского полка Алябьев [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 28. Л. 1]. При этом российские власти постоянно пытались модернизировать эту форму контроля за деятельностью родовых судов и расправ, в том числе и путем вовлечения в эту сферу представителей местного населения. В частности, в декабре 1793 г. предлагалось набрать «из горских народов казачью команду», в обязанности которой входило бы доставление исходящей из суда документации по Большой и Малой Кабарде [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 25. Л. 1]. Однако сведений о том, удалось ли реализовать эти планы, нами не обнаружено. 

Помимо этого, председатели родовых судов и расправ были уполномочены правом самостоятельно обращаться в Моздокский верхний пограничный суд по вопросам, относящимся к их компетенции [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 124. Л. 1]. Во входящих регистрах Моздокского верхнего пограничного суда фиксировалась информация о получаемых из Большой и Малой Кабарды рапортах. На основании анализа этих регистров можно установить, что во второй половине 90-х гг. XIX в. помимо вопросов, касавшихся непосредственно функций правосудия, пограничный суд вступал в переписку с родовыми судами и расправами и по вопросам предоставления отчетности об их деятельности и финансировании, сбору сведений об обычаях кабардинцев, выдачи билетов на право въезда и выезда с территории Большой и Малой Кабарды и т.п.

В самом начале XIX в. сведения о деятельности российских военнослужащих при родовых судах и расправах не встречаются. С этого времени документы направлялись в Моздокский верхний пограничный суд через приставов (начальников) Кабарды. Через них, помимо текущих вопросов, кабардинцы доставляли в Моздокский верхний пограничный суд сведения о своих обычаях и традициях, а также выдвигали требования о введении у них духовных судов и предлагали свои варианты реорганизации сложившейся системы правосудия. Например, 6 апреля 1806 г. в пограничный суд поступили рапорт и сопроводительное письмо от «главного начальника кабардинских областей» генерала-майора И.П. Дельпоццо с предложением перевести на русский язык прилагаемую «на татарском диалекте» бумагу [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 352. Л. 1]. Оригинал документа в материалах суда не отложился, но сохранился его перевод на русский язык. Перевод представляет определенную научную ценность для исследования истории суда и судебных учреждений на Центральном Кавказе на рубеже XVIII-XIX вв., поэтому считаем возможным поместить его в рамках настоящей работы в полном виде. Так, в нем отмечено:

«Перевод с татарского. По магометанскому исчислению 1220 года … (неразб. – А.А.) 25-го дня Большой Кабарды фамилии Джамбулатовой, Атажукиной и Бекмурзиной, с узденями и с афендиями при собрании условие, [которое] значится ниже сего, что прошлого года с генералом Иваном Петровичем приговорено было нами на реке Кенже с тем, что[бы] дела разбираемы были духовным судом, и наши почетнейшие и достойные владельцы согласились, что если с российской стороны случится какое дело решению, то будем исполнять по-прежнему дела к решению. И вы на то согласны были и хотели, чтобы об оном доложить его сиятельству князю Цицианову, и мы прошение отдали вам. На которое прошение получили предписание сего года весной, с тем чтобы быть по нашему условию, как вышесказано, что, хотя с российской и с нашей стороны противные составляющей случится, на что мы на речке Череке учредили как из владельцев и узденей и Абдулу афендием, с тем чтобы показывал справедливость в рассудке, кто окажется в воровских или подобие, таковых, не щадя, судить по законам, как владельцы равно и уздени избранны, в том мы при Абдулле Афендии дали условие (А.А. – курсив наш)» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 352. Л. 2]. В этом документе отмечено, что подлинник был заверен именными печатями и чернильными отпечатками пальцев кабардинцев, принимавших участие в его составлении. В тексте перевода фамилии подписавшихся были приведены в русскоязычной транскрипции [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 352. Л. 6]. Получается, что в данном документе обсуждалось важное условие учреждения духовных судов «мехкеме» – разграничение сферы применения конфессиональных норм и российского права. Судя по тексту документа, подписавшиеся соглашались в том, что тяжкие уголовные дела (по тексту документа «дела воровские») должны были решаться по нормам российского права вне духовных судов.

Другое аналогичное письмо генерала-майора И.П. Дельпоццо в Моздокский верхний пограничный суд поступило 1 сентября 1806 г. В нем содержалась просьба перевести на русский язык бумагу «на татарском диалекте» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 352. Л. 8]. В нем предлагались некоторые принципы функционирования обновляемых судебных учреждений, поэтому его также приведем в настоящей работе без сокращений:

«Перевод с письма татарского на российский диалект, татарского летоисчисления 1221 года, месяца июня 12.

Большой Кабарды фамилии Джембулатовой и Мисостовой владельцы, узденья, кади Абдул Кадыров, афендии Абдула, Ахмет и Адрис.

При учреждении в Кабарде духовного суда, а именно:

1-е, положено, что ежели владелец дарит узденю деньгами, а потом или вещами, то по отходу от владельца такового узденя следует подаренные вещи возвратить… (неразб. – А.А.), положили отбирать обратно подаренные вещи.

2-е, ежели между владельцем и узденем сделается спор из-за подаренных вещей, то без возвращения владельцу вещей таковой уздень свободным быть не может. Ежели обещанные вещи недоданы будут владельцем узденю, то должно такового принуждать судьям. Ежели при том будут иметь непослушание, то уздень по духовному разбирательству от своего владельца [делается] свободным;

3-е, ежели кто иметь будет на кого претензию к имению свыше 15 лет, то по закону нашему в оном разбирательстве отказывать;

4-е, в учрежденном определении без позволения первенствующего председателя владельца Атажукина по силе в Алкуране сказано, почитать бога, пророка… (неразб. – А.А.). А ежели кто из нашего народа будет чинить хищничество с российской стороны или с мирных кабардинских народов, то по духовному разбирательству нашему положено кому бы то не было отрубать руки. А ежели кто в преступлении своем покаются, что они впредь чинить не будут хищничества, то с такового взыскать штрафу и разделить по частям судьям. Будучи кто судьею, [и] у него сделается покража и обранужится, с такового взыскать штрафу. Ежели кто на кого будет иметь претензию и для принятия просьбы от него явится к Атажукину, и от него будет дана ему именная печать для призыву в суд, и тот не будет чинить ослушание, с того взыскать штрафу пару волов. Ежели удовлетворение не будет получено вовремя и вторично будет просить в суд, то с такового взыскать 100 рублей серебром. А ежели кто силой у кого отнимет лошадь, барана или меду, то с того взыскать штрафу серебром 100 рублей. И никому без повеления суда баранту не захватывать. Ежели кто оную захватит, с того взыскать штрафу пару волов. Ежели тому из суда будет дана именная печать для признания виновного, и тот сделает ослушание, с того проситель имеет право при свидетелях взять баранту и по взятии оной хозяин за ним вслед возвратит баранту, с таковых взыскать штрафу пару волов, также владелец или уздень без суда никого обидеть не может, а ежели фамилии Жембулатовой или Мисостовой подосланных будут иметь в других местах на кого претензию и дано будет потому из суда именная печать … (неразб. – А.А.) оную к тамошнему владельцу, то право имеет тот владелец приказать афендиям дело их решить по духовному разбирательству или суду (А.А. – курсив наш)» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 352. Л. 9]. Примечательно, что текст перевода был подвергнут существенной правке со стороны служащих Моздокского верхнего пограничного суда. Возможно, именно в такой форме собирались сведения у кабардинцев для составления сводов правил регулирования их общественных отношений. Кроме того, именно к этому периоду относится и составление «Народного условия, сделанного 1807 года июля 10, после прекращения в Кабарде заразы в отмену прежних обычаев».

В 1807 г., после замены родовых судов и расправ в Большой и Малой Кабарде духовными судами «мехкеме», власти по-прежнему продолжали вести списки и учет деятельности судебных учреждений, как это было установлено в 1793 г. Например, 24 апреля 1808 г. из Кавказской казенной палаты поступил запрос в Моздокский верхний пограничный суд, в котором ему предписывалось предоставить сведения о штате учрежденных в 1793 г. в Большой и Малой Кабарде родовых судов и расправ для определения объема их финансирования на очередной трехлетний цикл [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 392. Л. 1]. Ответ на это письмо был отправлен в Кавказскую казенную палату 30 апреля 1808 г. В сопроводительном письме отмечалось, что все необходимые сведения о персональном составе поданы в установленный срок [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 392. Л. 2]. Далее в документе шла речь о составлении точных копий с имеющихся при пограничном суде штатов [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 392. Л. 2]. Это говорит о том, что несмотря на сложную общественно-политическую ситуацию в Кабарде в то время, пограничный суд по-прежнему апеллировал к спискам членов родовых судов и расправ, документировал учет кадров и подавал отчеты в вышестоящие инстанции по формам, утвержденным до 1807 г. Однако, указанные списки до настоящего времени обнаружить не удалось.

После этого и до упразднения Моздокского пограничного суда в 1822 г. проследить его коммуникацию с духовными судами «мехкеме» представляется достаточно сложным. Но отправление Моздокским верхним пограничным судом в отношении жителей Большой и Малой Кабарды основных функций после 1807 г. в это время не прерывалось.

Так, после 1807 г. продолжалось следствие по делу об убийстве титулярного советника пристава майора Дзюбина, фигурантами которого были жители Большой Кабарды. В 1809 г. в Моздокский верхний пограничный суд поступило заявление (прошение) вдовы Дзюбина с приложением регистра «деньгам и вещам убийцами мужа ее [пристава] ограбленным», в котором он просила привлечь убийц в ответственности по российским законам и компенсировать ей нанесенный преступлением материальный ущерб [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 411. Л. 50 об.].

9 января 1809 г. в Моздокский пограничный суд рассматривал предложение И.В. Гудовича, в котором он распоряжался принять решение по делу над кабардинским узденем М-вым, «произведенному на речке Золике на хищничестве следах» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 422. Л. 4-4 об.]. 24 января 1809 г. в пограничном суде было рассмотрено сообщение Моздокской городской полиции об отпущенном «на волю Большой Кабарды узденя Ш-ва и новокрещенного из черкес И-ва» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 422. Л. 25-25 об.]. 25 января 1809 г. в Пограничный суд поступило сообщение из моздокской полиции, в котором отмечалось о невозможности обеспечить присутствие в судебном разбирательстве отпущенного на волю узденя из Большой Кабарды Ш-кова [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 411. Л. 28 об.]. 24 февраля 1809 г. в пограничном суде разбирали заявление жителя Большой Кабарды О-ва, который просил «о спросе моздокского жителя новокрещенного черкесина Х-ва, по какому праву он его… [просителя] продал в Большую Кабарду узденю Джанхоту Докшукову, а от сего перепродан в Кумыкию и о[б] удовлетворении его за выкуп братьями его тремя стами рублями серебром деньгами» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 422. Л. 66–66 об.].

В 1810 г. в Моздокском верхнем пограничном суде рассматривалось дело по иску полковника князя Исмаила Атажукова¹ в отношении отставного хорунжего Степана Безорукина «за передержательство им у себя собственной его Атажукова женщины из черкесов П. с ея детьми» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 434. Л. 2 об.]. В этом же году по прошению узденя Большой Кабарды Х-ва рассматривалось дело о засвидетельствовании факта продажи им холопа моздокскому жителю Б-ву и возврате долга в размере 250 р. [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 434. Л. 4]. Также в этом году было возбуждено производство на основании прошения жителя Большой Кабарды узденя Ш-ва о «засвидетельствовании закладного письма, сделанного на имя здешнего дворянина Б-ва на заложение ему 320 р. собственного человека из черкесов К…» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 434. Л. 5 об.]. Аналогичное дело рассматривалось в том же году по прошению узденя Большой Кабарды Е-ва, в котором проситель наставил на засвидетельствовании представленного ему «устного письма, данного моздокскому жителю армянину Б-ву на уступление собственного его холопа из черкес Л. с женою его и двумя детьми ценою 500 р.» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 434. Л. 6 об.]. Такое же дело было возбуждено «по прошению Большой Кабарды узденя К-ва». Прошение сопровождалось «бумагой на татарском диалекте с переводом на российский» и «устное письмо Большой Кабарды узденя Д-на на уступленных ему собственных его холопей из черкес П. и Т. на сумму 500 р. и о выдаче ему К-ну» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 434. Л. 7]. Кроме того, в 1810 г. на основании сообщения генерала от инфантерии С.А. Булгакова «о предании законному суждению кабардинского владельца А-ва и двух чеченцев К-ва и Б-ва за чинимое ими около селения Солдатской хищничество» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 434. Л. 7 об.].

В дальнейшей работе Моздокского верхнего пограничного суда встречаются материалы его переписки с представителями знатных кабардинских фамилий по вопросам, связанным с проведением определенных процессуальных действий пограничным судом в Кабарде и предоставлением разъяснений по некоторым разбираемым делам [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Д. 498. Л. 15 об.]. В это время была выработана наиболее приемлемая для обеих сторон схема взаимодействия, которая была представлена в рапорте председателя Моздокского верхнего пограничного суда от 23 ноября 1811 г. на имя генерал-лейтенанта Н.Ф. Ртищева. В нем отмечалось: что «от кабардинцев дела и самые преступления поступают от военных начальников, ибо когда оные переезду на здешнюю сторону на шалости их в том поймают, то тогда отсылают в сей суд для поступления с ними по законам. Кабардинцы никогда сами своих владельцев не выдают, с коими и переписки никакой сей суд не имеет. [Они] относя1тся к находящемуся при них приставу, чрез которого и доставляются суду требуемые сведения (курсив наш. – А.А.)» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 438. Л. 6 об. – 7].

В 1816 г. в Моздокском верхнем пограничном суде рассматривалось уведомление Моздокского нижнего земского суда о проведённом расследовании по «объявлению отставного поручика К-ва о похищении живущими на хуторе князя С-ва кабардинцем Н-вым, проживающего на управляемой им К-вым, принадлежащей прапорщику Б-ну земле кабардинцах Б-ва лошади для законного рассмотрения и решения в сей суд» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 519. Л. 25 об.].

В 1818 г. из Пограничного суда было отправлено сообщение приставу Большой Кабарды капитану Аносову «о вызове с Большой Кабарды князя Таусултанова и присылкою в сей суд за присмотром же для вопроса и учинении об нем же повального обыска и вместе доставить в сей же суд» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 534. Л. 2]. В тоже году по вопросу удостоверения социального статуса жителя Большой Кабарды в Моздокский верхний пограничный суд поступило коллективное письмо представителей кабардинской знати (князей Арслабека Биарсланова, подполковника Кучука Джанхотова, Алхажди Джамбуха Докшукова, Биарслана Куденетова, узденя Абдул Кандурова) [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 537. Л. 33–34 об.].

Все это говорит о том, что основной формой коммуникации между Моздокским верхним пограничный судом и учреждений локального судебно-административного контроля в Большой и Малой Кабарде, которая поначалу осуществлялась прикомандированными к ним российскими военными, а в последующем – приставами Кабарды. После 1807 г. функции пограничного суда по отношению к проживавшим на подведомственной ему территории кабардинцев не изменились, однако факты их прямого взаимодействия с духовными судами «мехкеме» в документах не прослеживаются.

Кадровый вопрос

Моздокский верхний пограничный суд был инстанцией, отвечавшей за подбор и утверждение в должностях судей родовых судов и заседателей расправ в Большой и Малой Кабарде. Анализ документов показывает, что обеспечение кадрами родовых судов и расправ было затруднительным по ряду причин. Во-первых, значительная часть кабардинцев демонстрировала нежелание проводить очередные выборы в родовые суды и расправы по истечение очередного трехлетнего цикла их функционирования. Во-вторых, довольно частыми были случае уклонения судей и расправных заседателей от исполнения возложенных на них обязанностей. В-третьих, причиной частой ротации судейского состава являлась повышенная смертность в регионе.

В любом случае материалы Моздокского пограничного суда позволяют установить механизм назначения на должности и увольнения судей родовых судов и расправных заседателей и охарактеризовать некоторые формы закрепления их статусов в новых политико-правовых реалиях. Например, 13 февраля 1794 г. в Моздокский пограничный суд из родового суда Бекмурзиной и Кайтукиной фамилий поступил рапорт, в котором сообщалось, что избранный в 1793 г. в расправные заседатели Алий К. умер [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 34. Л. 1]. В ответ на это 14 февраля 1794 г. судьи пограничного суда приказали «в родовую расправу послать указ, и на место умершего в оной заседателя Алия К. из роду и поведения достойного из кандидатов прежде назначенных выбрать» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 34. Л. 9] для направления на утверждение генерал-аншефу И.В. Гудовичу. В марте 1794 г. в рапорте Бекмурзиной и Кайтукиной родовой расправы для утверждения была предложена новая кандидатура на должность расправного заседателя [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 34. Л. 9]. В представлении от 3 июня 1974 г. пограничный суд направил эту кандидатуру на утверждение И.В. Гудовича [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 34. Л. 12]. Кандидатура была утверждена его указом 8 июня 1794 г. [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 34. Л. 13], и пограничному суду было предложено допустить кандидата к исполнению обязанностей после принятия клятвы [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 34. Л. 14]. После прохождения процедуры согласования кандидатур вновь избранных судей и расправных заседателей контроль за проведением присяги и допуском к исполнению обязанностей возлагался на служащих Моздокского верхнего пограничного суда [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 65. Л. 28].

Наиболее подробно процедуру утверждения в должности членов родовых судов и расправ можно рассмотреть на материалах допуска к работе на образовавшуюся после смерти в 1794 г. Гиляхстана Исламова вакансию председателя малокабардинской родовой расправы. Основанием для начала процедуры стал поступивший 10 сентября 1794 г. в Моздокский верхний пограничный суд рапорт из родовой расправы Малой Кабарды о том, что ее председатель Гиляхстан Исламов скончался [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 65. Л. 1]. 12 сентября 1794 г. Пограничный суд принял решение «на место умершего в родовой расправе председателя Гелестана Исламова в оную расправу прислать указ, чтобы оная выбрала другого собственного из узденей, и кто именно избран будет для преставления его Высокопревосходительству [И.В. Гудовичу – А.А.] на утверждение в сей суд рапортовать» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 65. Л. 3]. После чего на имя И.В. Гудовича было направлено представление, в котором отмечалось, что «на место умершего родовой расправы, учрежденной в Малой Кабарде родов Гелестанова и Таусултанова, председателя узденя Гилястана Исламова просит [на основании] высочайшего о губерниях учреждения 76 статьи узденя Мусу Гелястанова избрать и на утверждение Вашему превосходительству представить» [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 65. Л. 15]. 12 октября 1794 г. И.В. Гудович отправил в пограничный суд предложение, где указывал, что нужно вновь избранного судью допустить к присяге [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 65. Л. 17]. Примечательно, что в материалах дела текст присяги (клятвенного общения) приведен на русском языке [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 65. Л. 18-19].

Сложности по приобщению избранных в родовые суды и расправы судей и расправных заседателей проявились уже в 1794 г. и в Малой Кабарде. Так, например, находившиеся при родовом суде и расправе Таусултановской и Гелестановской фамилий подпоручик Владимирского мушкетерского полка Ковалев и прапорщик Астраханского драгунского полка Микелядзев докладывали вышестоящему начальству, что судьи не присутствуют на своих местах и не исполняют свои обязанности [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 36].

Анализ источников показывает, что Моздокский верхний пограничный суд по вопросам неисполнения кабардинцами обязанностей судей в родовых судах и расправах Большой и Малой Кабарды незамедлительно реагировал и оповещал вышестоящее начальство. Например, в 1794 г. в пограничный суд был направлен рапорт заседателя родового суда Мисостовой и Атажукиной фамилий Адильгирея Темрюкова о неисполнении председателем родовой расправы Камбулатом Куденетовым своих обязанностей [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 43. Л. 5]. Как правило, в таких случаях от вышестоящего начальства исходили предписания в адрес Пограничного суда обязать («принудить») явиться в соответствующий суд для работы. Другой пример – 14 марта 1794 г. в Моздокский суд поступил рапорт от находившегося в Малой Кабарде при родовом суде подпоручика Клыкова из Воронежского мушкетерского полка, в котором он сообщает, что судьи родового суда князь Мусса Тоусултанов^[2], уздень М. Боташев и эфендий Темрюко Кызов разъехались по домам и не выполняют свои обязанности. В документах отмечается, что за ними был отправлен секунд-майор Дол Мударов, и сообщается о том, что уклонявшиеся ответили, что не хотят работать в назначенном месте [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Ед. хр. 45. Л. 1-3]. Эту информацию довели до сведения главнокомандующего войсками в регионе. Он, в свою очередь, распорядился обязать судей прибыть в присутствие и исполнять свои обязанности.

На этом фоне избранные от кабардинцев члены Моздокского верхнего пограничного суда продолжали выполнять возложенные на них обязанности, как и прежде, и при этом не теряли связей с родственниками в местах проживания. Однако после 1807 г. неоднократно стали обнажаться сложности с делегированием представителей от кабардинцев в пограничный суд. Это было в определенной мере связано с осложнением социально-политической ситуации в регионе (карательными экспедициями, эпидемией чумы, и т.п.). Все это привело к тому, что в начале в 10-е гг. XIX в. Моздокский верхний пограничный суд функционировал в усеченном виде. В кадровых и финансовых документах судах отделалось, что некоторые места, отведенные делегатам от Большой и Малой Кабарды, имелись вакансии [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Д. 448. Л. 3 об – 6]. В частности, 25 ноября 1811 г. в составе суда числились «от владельцев Большой Кабарды Мисостовой и Атажукиной фамилий» майор Алексей Мисостов, «от владельцев Малой Кабарды Гилястановой и Таусултановой фамилий» Биарслан Кайтукин [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Д. 448. Л. 3 об – 6]. Князья Бекмурзиной и Куйтукиной фамилий в этот период в пограничном суде представлены не были. Также не было представлено ни одного судьи от узденей Большой Кабарды. От узденей Малой Кабарды в пограничном суде в том время работал Кургоко Перхичев [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Д. 448. Л. 3 об – 6]. Эти же судьи встречаются и в материалах Пограничного суда в 1817 г. [ЦГА РСО-Алания. Ф. 244. Оп. 1. Д. 525. Л. 11 об. – 12]. Выборы в пограничный суд после 1807 г. не проводились, а отработавшие полный трехлетний цикл судьи не увольнялись и продолжали исполнять свои обязанности в течение неопределенного времени.

 

Заключение

Моздокский верхний пограничный суд занимал важное место в структуре российских органов власти на Центральном Кавказе в конце XVIII – начале XIX в. Являясь частью механизма государства, пограничный суд сочетал в своей деятельности как принципы имперской административно-судебной системы, так и традиционные формы решения споров и конфликтов местного населения. В его подведомственности находились представители горских народов, проживавших в то время за пределами Кавказской линии. Суд был вышестоящей инстанцией по отношению к функционировавшим в Большой и Малой Кабарде родовым судам и расправам, поэтому их учреждение может считаться отправной точкой формирования в регионе многоуровневой системы управления.

Основным механизмом коммуникации Моздокского верхнего пограничного суда с родовыми судами и расправами в Большой и Малой Кабарде была переписка в форме рапортов. Однако если в начале своей деятельности такая коммуникация происходила при посредничестве специально прикомандированных к родовым судам и расправам российским военным, то в последующем – через приставов (начальников) Кабарды. В 1807–1822 гг. под влиянием военно-политических факторов и этнодемографических трансформаций в самой Кабаре интенсивность такой коммуникации существенно снизились. Власти перестали получать сведения о деятельности духовных судов, выборы судей не проводились. Несмотря на это, основные направления деятельности Моздокского верхнего пограничного суда в отношении «залинейных горцев» изменений не претерпели.

В целом, введение первоначальных форм судебно-административного контроля на Центральном Кавказе имело неоднозначные последствия. В то время как одна часть представителей местного нобилитета активно включалась в их деятельность, получала воинские звания и жалование от российской казны, другая открыто демонтировала нежелание мириться с новым режимом (неисполнение возложенных российской властью обязанностей, саботирование выборов судей, миграция на территорию Северо-Западного и Восточного Кавказа и т.п.).

 

¹ А.А.: так в оригинале

² А.А.: Так в оригинале.

About the authors

A. H. ABAZOV

The Institute for the Humanities Research – Affiliated of the Federal State Budgetary Scientific Establishment «Federal Scientific Center «Kabardian-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences»

Author for correspondence.
Email: alex_abazov@list.ru

References

Supplementary files