Historical-cultural and moral-ethical significance of karachay-balkarian historical-heroic songs

Texto integral

В фольклоре карачаево-балкарского народа историко-героические песни занимают особое место и «представляют собой огромный пласт народного ис-кусства, в котором запечатлены события, определившие существенные этапы в жизни народа» [Джанкезова 2011: 3]. Как известно, эта жанровая разновидность песен формировалась в единое целое в течение продолжительного периода, подвергаясь определенным трансформациям, и в настоящее время считается од-ним из значимых и самобытных в художественном плане сегментов фольклора. Стоит отметить, что произведения данной категории находятся в непосред-ственной связи с историей этноса, и, в связи с этим обрели особую любовь и распространение у представителей различных слоев населения. Безусловно, основными элементами в плане формирования жанра истори-ко-героических песен представляются нормы морали и принципы народных со-чинителей и рассказчиков, а также изображение героев, явлений и описания местности. Несмотря на то, что сбор и публикация образцов карачаево-балкарского песенного фольклора начались в XIX в. [КБФДЗП 1983], его изу-чение как научной системы ведет свой отсчет лишь с 1960–1970-х гг. Особо следует выделить в этом плане научные труды ученых-филологов А.И. Карае-вой «О фольклорном наследии карачаево-балкарского народа» [Караева 1961], М.А. Хубиева «Къарачай-малкъар совет халкъ джырла» («Карачаево-балкарские советские народные песни») [Хубиев 1968], Р.А. Ортабаевой «Кара-чаево-балкарские народные песни» [Ортабаева 1977], Ф.А. Урусбиевой «Кара-чаево-балкарский фольклор (к вопросу о типологии развития жанров)» [Урус-биева 2001: 55–64], А.З. Холаева «Народное устно-поэтическое творчество» [Холаев 1981: 21–25], Т.М. Хаджиевой «Фольклор» [Хаджиева 2014: 578–582], которые внесли существенный вклад в исследование данного раздела карачаево-балкарского устного народно-поэтического творчества. Значительное место в изучении песенного наследия этноса занимают и монографии «Поэтика карачае-во-балкаркой народной лирики» [Малкондуев 2000], «Историко-героические песни карачаево-балкарского народа (конец XIV–XVIII в.)» [Малкондуев 2015], А.И. Рахаева «Песенная эпика Балкарии» [Рахаев 1988]. Необходимо упомянуть и ряд научных статей, на которых следует акцен-тировать внимание. В 1961 г. исследователями Х.З. Аппаевым и В.С. Пипинис была опублико-вана статья «Место историко-героических песен в балкарском фольклоре» [Ап-паев, Пипинис 1961]. В 1975 г. в журнале «Шуёхлукъ» («Дружба») вышла статья Х. Аппаева «Малкъарны жашау тарихинден жигитликни юсюнден жырлары» («Старин-ные балкарские песни о народных героях») [Аппаев 1975]. В 1980 г. в этом же журнале была издана статья А.И. Рахаева «Къарачай-малкъар историялы халкъ жырла» («Карачаево-балкарские исторические народные песни») [Рахаев 1980]. В последние годы список исследований по историко-героическим песням пополнили и статьи филологов М.Б. Кетенчиева «О языке историко-героической песни ''Сын Темиркана Ачемез''» [Кетенчиев 2021: 132–137], Б.А. Берберова «Карачаево-балкарская песня: внутрижанровые разновидности и поэтика» [Бер-беров 2022], М.А. Ахматовой «Объективация концепта ''баш'' в карачаево-балкарских историко-героических песнях» [Ахматова 2022] и др. Традиционно доминирующей функцией историко-героических песен, как и в случае с соответствующими текстами несказочной прозы, признается информативная, направленная на «объективное отражение различных сторон, явлений реальной действительности (мировоззрения, общественных отношений, исторических событий, этических и эстетических норм, религиозных представлений и т.д.» [Гулиева 2015: 17]. Но в то же время данные произведения исполнялись «не только с целью передать информацию, но и развлечь слушателей. Кроме того, на примере героев произведений (положительных или отрицательных) утверждались и в ненавязчивой форме передавались последующим поколениям нравственные, морально-этические и эстетические нормы социума» [Гулиева 2015: 17]. Как справедливо заметила Ф.А. Урусбиева, «Песня, как и труд, как и борьба, как жизнь, смерть и любовь, нерасчлененные части бытия, и песенный синкретизм наиболее полно передает эту ''нерасчлененность''. Именно поэтому в горской песне так органично в песни о героях входят любовь, скорбь, в песни о войне – тоска по родине, в шуточные песни – грусть, в любовные стенания – проклятия в адрес любимого или любимой, злая шутка, в плачи – надежда, в гневную инвективу – милосердие» [Урусбиева 2001: 54–55]. Мировоззрение народа, основы его этнической ментальности имеют свое выразительное воплощение в историко-героических песнях. Они мотивировали на борьбу за независимость и свободу. В этих произведениях представители этноса отражали свои мотивы и цели, в образе героя воплощали самые характерные черты представителей данного народа. Индивида, соответствующего моральным и этическим нормам народа и образным представлениям о геройстве, в народе называли «батыр», «жигит», что в переводе с языка оригинала означает – «храбрый, смелый, отважный, мужественный, герой» [КъМТАС I 1996: 353–354: 899;]. Разумеется, отражение образа героя и его подвигов в песне являлось высшим проявлением признания со стороны народа, ради которого сами герои шли навстречу опасности и рисковали жизнью. «Отстоять честь Отчизны, защитить Родину – эти полновесные определения закономерно являлись следствием безграничной любви к родной земле…» [Узденова 2018: 78–79]. «Жырда айтылсын атынг!» – «Пусть твое имя славится в песне!». Такое благопожелание довольно часто можно было услышать в среде карачаевцев и балкарцев. В историко-героических песнях народ и вправду воспевал своих героев, заступников. Однако с течением времени смысловое значение слов «жигит», «батыр» в историко-героических песнях трансформировалось, менялись акценты, обусловленные временем и событиями. «Переосмысление исторических фактов, переоценка ценностей происходит с учетом наметившихся перспектив развития общественной и духовной жизни народа» [Узденова 2018: 35]. Таким образом, «конструктивно концепт воина не меняется, а лишь дополняется императивами новой формации…» [Узденова 2012: 261]. Главные характеристики (смелость, правдивость, защита угнетенных, родной земли) остаются при этом неизменными. Следует также отметить, что в историко-героических песнях карачаевцев и балкарцев воспевается история народа. Эти песни имеют историческую мотивировку, описывают реальных личностей, отображают конкретные территориальные названия. В них «освещаются события, связанные с многочисленными военными столкновениями (''Крымская война'', ''Гражданская война'', ''Великая отечественная война''), мухаджирством, эпидемиями чумы и холеры, депортацией народа в середине ХХ столетия» [Берберов 2022: 25]. В них последовательно излагаются борьба, подвиг, гибель или победа героя и т.д. Оценить значение художественных произведений об исторических героях карачаевцев и балкарцев, связанных с тематикой социального протеста, довольно непросто, поскольку их создатели сами не всегда располагали достоверной информацией о своих предшественниках. Архаизмы, фразеологизмы и их элементы, отразившиеся в песнях, а также события, которые воспроизводятся в текстах, являются единственными зацепками для определения времени создания самих произведений. Например, в известных произведениях «Къанамат» («Канамат»), «Бекболатны джыры» («Песня Бекболата»), «Гапалау» («Гапалау»), «Атабийни джыры» («Песня Атабия») отображены исторически значимые факты, непосредственно раскрывающие такие важные темы, как месть, абречество, борьба с произволом со стороны князей, царской администрацией, земельные споры и еще немало других объективно значимых для народа тем. «Формы взаимоотношений в социуме выражают этический аспект авторской концепции мира. Такие идиоматические поля, как ''добро'' / ''зло'', ''герой'' / ''антигерой'', выпукло разъясняют противоречия времени» [Болатова 2019: 218]. Все это тематическое разнообразие так или иначе было связано с социальными потребностями народа, в котором представлялся образ того самого героя, который защищает «бедный люд» и отстаивает его интересы, право на самоопределение и свободу. Возьмем для примера пару историко-героических песен карачаево-балкарского народа. Самым известным и знаменательным из них считается «Ачемезни джыры» («Песня об Ачемезе»). Примечательно, что в фольклоре карачаевцев и балкарцев есть два героя, которые известны под именем «Ачемез». Ачей улу Ачемез (Ачемез сын Ачея) – персонаж из нартского эпоса, который причастен ко множеству героических свершений. Стоит выделить одно из них, а именно победу над Кубой, который убил восьмерых братьев и отца Ачемеза. Другой носитель этого имени представляется нам в песне «Ачемезни джыры» («Песня об Ачемезе»). В произведении сообщается о его столкновении, противостоянии с наместником крымского хана по поводу защиты чести жены и общины, из которого он в итоге выходит победителем. Одна из нескольких интерпретаций данной исторической песни повествует о том, что крымские сборщики дани ведут себя нагло и высокомерно, проявляя агрессивность, несмотря на традиционно гостеприимную встречу от балкарцев. Например, обратим внимание на следующие строчки: Къырымдан келдиле къырымлы семенле, Жолукъгъаннга бийди, ханды демегенле. Келе-келип, ныгъышлада тохталла, Ныгъышлада олтургъан бир бёлек къарт Алагъа адетли салам бердиле, Аланы саламларын алдыла [КъМФ 1996: 240]. Из Крыма приехали крымские семены, Не считавшиеся с князьями, ханами. Как пришли, остановились на ныгыше *, Группа стариков, сидевших на ныгыше, Традиционно приветствовала и их приветствие приняла. Далее: Тёгерекге-башха къарайла, Кёргенлерин туура марайла. Бычакъларын къыл къайракъда билейле, Къатынны, къызны ариуун тилейле [КъМФ 1996: 240]. Осматривают окрестности, То, что увидят, прямо-таки выцеливают/выслеживают, Точат свои ножи об точильные камни, Женщин, девушек красивых вожделеют. В песне жена Ачемеза, которая, к своему несчастью, стала объектом интереса сборщиков дани, описывается в сдержанных тонах, но в то же время грамотно передается основной посыл о ее красоте в соответствии с народным эталонным представлением: «Къатын эсе да, созгъан алтын эди» («Хоть и была женщина, но чистое золото»). Для передачи такого унижающего честь Ачемеза послания крымского наместника («Къатыныны бир кечеге хахлугъун!» – «Чтобы уступил на одну ночь свою жену!») выбирается физически неполноценный посланец – сокъур Атабий («слепой Атабий»). Здесь следует уточнить, что ни один умственно и физически здоровый, уважающий себя мужчина с таким поручением не обратился бы к мужу женщины. У карачаевцев и балкарцев понятие намыс «честь» всегда ценилось превыше всего. Об этом свидетельствует карачаево-балкарские пословицы: «Тиширыуну намысы къан чериуню къайтарыр» («Честь женщины кровную месть возродит»; «Эрни эр ёлтюрмез, намыс ёлтюрюр» («Мужчину не мужчина убьёт, а честь»); «Ёлюмден намыс кючлю» («Честь сильнее /важнее смерти») и т.д. Жена Ачемеза, при встрече с посланником, узнав, что стало поводом для его визита, проявляет невиданную сдержанность и не отходит от норм горских обычаев гостеприимства и общения, проявляя уважение к собеседнику в пределах национальных правил этикета. Наш герой делает вид, что соглашается на позорную сделку, а сам предусмотрительно готовится к «встрече»: – Айыб этмегиз, биз да кесибизни джарашдырайыкъ, Къонакъладан айыб алмазча болайыкъ [КъМФ 1996: 241]. – Не обессудьте и мы себя подготовим, Дабы не опозориться перед гостями. В альтернативном варианте произведения, Ачемез без раздумий дает отрицательный ответ на требование хана, оскорбившись им и посчитав его унижающим честь и достоинство его самого и его близких. Къатыным Боюнчакъны мен къырым ханнга бералмам, Аны бла хан хатерин кёралмам [КъМФ 1996: 241]. Жену свою Боюнчак я крымскому хану не смогу отдать, Не смогу этим уважить хана. С уверенностью можно утверждать, что к изначальному смыслу песни более близок именно второй вариант. Представленная в тексте песни речь главного героя отражает чувства оскорбленного мужчины, который пытается защитить как свое достоинство, так и честь своей семьи, рода и общины. В тексте «Атабийни джыры» («Песня Атабия»), произведении, созданном в Черекском ущелье, сразу задается тон повествования: Абайлары къанлы къала ишлейдиле. Хуна ташын тытыр бла къалайдыла [КъМФ 1996: 268]. Абаевы строят кровавую крепость, Камни стены скрепляют известью. Как описывается в песне, феодальная субординация предоставляла Абаевым полный контроль над жизнями своих подданных, которыми они могли распоряжаться по своему усмотрению. Они не считались с судьбами других людей. В исторической песне «Атабийни жыры» («Песня Атабия») жестокое отношение к своим холопам со стороны княжеского рода проявилось в следующих их действиях: они продали дочерей Атабия, оставив старого и немощного человека в одиночестве. Хоть Атабий и не славился незаурядной физической силой и не мог ее использовать для защиты своей семьи, но вкусив такое чувство, как отчаяние, он обрел смекалку и силу духа, что и помогло ему в совершении мести. Несправедливость и жестокость поступка молодых парней из княжеского рода стали причиной вынашивания плана возмездия со стороны Атабия, для исполнения которого он, приложив все свои силы и знания, изготавливает нож и, пробравшись в ночное время суток в спальню молодых ребят, совершает свою месть. Эки улан жукълайла, хурулдашып, Атабий да сермеди, жууукълашып, Бичакъ бла тартды богъурдакъларын: «Энди ичигиз къызларымы хакъларын!» [КъМФ 1996: 268]. Два парня спали и храпели, Атабий, приблизившись, хватил, Ножом перерезал горла (обоим): «Вот теперь пейте (получите) плату за моих дочерей». Чувство исполненного долга, месть и мужественное поведение Атабия характеризуют и следующие строки: Къызгъан жюрек этер борчун толтурду, Таукел келип, эски юйюнде олтурду. «Ёлеме», – деп, Атабий чырт къоркъмады, – Батыр турду, башын эниш тутмады [КъМФ 1996: 269]. Горячее сердце освободилось от своего долга, Он уверенно зашел и сел в старом доме. Теперь он совсем не боялся умирать, Смело стоял, не опустил голову. А когда наутро собрался народ и начали гадать, кто это сделал и что произошло, Атабий, как человек, который был в полной мере уверен в справедливости своего поступка – и не думал скрываться от Абаевых, в связи с чем без колебаний признался в том, что данный акт возмездия – это его рук дело. – Башха адамны жокъду мында хатасы, – Деди, – менме бу къайгъыны атасы [КъМФ 1996: 269]. – Нет здесь вины другого человека, Сказал, –зачинщиком (отцом) этой трагедии являюсь я. За такой поступок его жестоко наказали и об этой трагической истории повествуется далее: Абайлары эки эмилик сайлайла, Атабийни экисине байлайдыла. Эмиликле, юркюп, эки юздюле, Къалгъан къулла да бу жырны тиздиле [КъМФ 1996: 270–271]. Абаевы выбирают пару необъезженных жеребцов, Привязывают Атабия к двоим из них. Необъезженные кони, рванув, разорвали его надвое, А остальные (видевшие это) холопы сочинили эту песню. Парни из рода Абаевых в произведении представлены в качестве персонажей, творящих социальный произвол и с презрением относящихся к представителям более низких слоев населения, что в свою очередь дает нам определенную характеристику княжеского сословия. В сознании сказителя и низших слоев населения, непосредственно являвшихся свидетелями данных событий, Атабий предстает в образе героя, который восстановил справедливость. По результатам исследования можно утверждать, что историко-героические песни представляют собой цельные художественные произведения, завершенные в идейном, сюжетном и композиционно-стилевом отношении. В них сохраняется вариативность. Совпадая, в своей основе, варианты исторических песен расходятся в определенных деталях. Наиболее постоянным во всех версиях остается содержание песни, главный идейный замысел произведения. Неизменным предстает и комплекс моральных установок, нравственно-этических характеристик героев. Все вышеизложенное позволяет констатировать, что историко-героические песни являются подлинной сокровищницей духовной культуры, донесшей до наших дней сведения богатого героического прошлого и информацию о нравственно-этическом идеале карачаевцев и балкарцев, а их дальнейшее, более углубленное изучение позволит в значительной мере дополнить и расширить представления о языковой и этической картине мира этноса.

Sobre autores

Zhauhar Lokyaeva

Institute for the Humanities Research – Affiliated Kabardian-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

Email: lokyaeva.zh@mail.ru
ORCID ID: 0000-0003-1599-4397

Bibliografia

Arquivos suplementares