Антитеза как структурно-семантический принцип организации Кабардино-Черкесской пословицы

Полный текст

Введение

Универсальность принципа контраста в паремиях, который обусловлен свойством пословиц отражать дуальное восприятие мира и предмета речи, признают многие исследователи провербиального пространства [см. работы: Пермяков 1988; Бочина 2003; Бочина 2022; Крюкова 2016; Голембовская 2013]. Определяя тематику пословичных изречений, Г.Л. Пермяков отмечал, что «подлинной темой какой-либо пословицы или поговорки является не то или иное слово, не та или иная мысль и даже не та или иная область человеческой деятельности, а некоторая инвариантная пара противопоставленных сущностей, к которой сводится смысл употребляемых в данной пословице образов… Так, темой пословицы Гора родила мышь оказывается не гора, не мышь и не порождение одной вещи другою, а инвариантная пара «Большое – Малое»» [Пермяков 1988:107]. По мнению Т.Г. Бочиной, контраст «является одной из важнейших характеристик структурной и семантической организации пословицы, обусловливающей её порождение и функционирование в речи, восприятие и закрепление в индивидуальном и массовом сознании как фразового текста и как основной разновидности афористических единиц языка» [Бочина 2022: 39].

В настоящее время достаточно подробно изучены особенности выражения контраста в паремиях разных народов, описаны языковые и стилистические средства реализации контраста, контрастные пары проанализированы в аспекте отражения языковой картины мира носителей культуры. Вместе с тем, современные лингвистические исследования кабардино-черкесских паремий акцентируют свое внимание, главным образом, на синтаксических, национально-культурных особенностях, ценностных ориентациях кабардино-черкесских пословиц, лингвокультурологическом анализе их концептуальной составляющей [см., например: Балова, Кумыкова 2005; Балова, Кремшокалова 2011; Балова, Будаева 2015; Кремшокалова 2022 и др.], так и не затрагивая вопросы определения категориальных черт конституентов единой паремической системы, к которым относится и принцип контраста. В их ряду обнаруживается лишь одна статья, посвященная обсуждаемой здесь проблеме [Унатлоков, Унатлокова, Шогенова 2021]. Попытка систематизации лексических способов передачи контраста в кабардино-черкесских паремиях была предпринята в наших работах [Кумыкова 2023а; Кумыкова 2023б].

Изучение инвентаря стилистических приемов, посредством которых реализуется противопоставление в кабардино-черкесских паремиях – одна из актуальных задач, которые все еще ждут своего решения.

Объектом данного исследования послужили кабардино-черкесские пословицы и поговорки, основанные на принципе контраста. Актуальность статьи обусловлена важностью исследования контраста как композиционно-стилистического принципа развертывания речи и стилистических фигур противопоставления.

Цель статьи заключается в изучении антитезы как одного из самых ярких стилистических фигур контрастности в кабардино-черкесской пословице.

Достижению данной цели способствует решение следующих задач: выявление пословичных изречений, основанных на контрасте; определение наиболее характерных для кабардино-черкесских паремий типов антитез, выделенных с учетом их структурно-функциональных характеристик; уточнение средств реализации антитезы в паремическом тексте.

Эмпирической базой исследования послужили оппозитивные кабардино-черкесские пословичные паремии, извлеченные методом сплошной выборки из сборников адыгских пословиц, изданных в разные годы З.П. Кардангушевым, А.М. Гукемухом [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994], Л.А Гутовой [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ… 2016].

Антитеза как структурно-семантический принцип организации паремии

В специальной литературе стилистические средства выражения контрастности принято делить на фигуры, основанные на противопоставлении, и фигуры, основанные на противоречии [см., например: Станиславская 2001; Торосян 2005; Кашицына 2014]. К контрастивным стилистическим фигурам первой группы – основанным на противопоставлении – обычно относят антитезу, акротезу, амфитезу, диатезу и др. [Гаврилова 2013: 141].

«Ядром обобщенно-типизированных способов выражения контрастности», бесспорно, признается антитеза [Бочина 2003: 34]. В литературе не наблюдается единства в определении антитезы. Она рассматривается как «прием противопоставления контрастных по своему характеру словесных образов, раскрывающих противоречивую сущность обозначаемого, несовместимость различных сторон предмета, явления или самих предметов и явлений» [Новиков 1988: 24], как «стилистическая фигура, построенная по принципу контраста, резкого противопоставления понятий, положений, образов, состояний и т.п.» [Щербаков 2007: 56], как «объединение в одном высказывании контрастирующих представлений» [Хазагеров 2009: 166], как «фигура контраста, основанная на противопоставлении антонимов» [Москвин 2007: 127]. Заметим, что последнее определение ориентировано на узкое понимание антонимов, учитывающее только их основную функцию выражения семантики противоположности. Вместе с тем, известно, что в конкретных речевых условиях антонимические пары способны передавать разнообразные отношения: соединения, разделения, дополнения, сопоставления, сравнения и др. [Новиков 1973: 126]. В связи с этим, на наш взгляд, более релевантным является понимание антитезы, принятое Л.А. Новиковым, который считает, что «основное назначение антитезы заключается, с одной стороны, в том, чтобы ярко противопоставить разные по своим качествам и свойствам сущности, а с другой – чтобы уточнить их принципиальное различие, сделав его “семантическим фокусом” фразы»: Труд всегда даёт, а лень только берёт (пословица) [Новиков 1973: 248].

Антитеза, как правило, реализуется в сложном предложении, поскольку полипредикативность данной синтаксической конструкции наилучшим образом позволяет передавать соотносящееся с разными объектами противопоставление, которое возникает между двумя противоположностями. Для пословичной антитезы характерен синтаксический параллелизм, который является важнейшим ритмико-композиционным принципом, усиливающим семантику противопоставления: форма синтаксически симметричных предложений создает «ритмичность чередований оппозиций и является фоном, акцентирующим контраст» [Бочина 2022: 37]. «Грамматический параллелизм, сходство синтаксических структур подчеркивают, делают еще более контрастной противоположность, выраженную лексическими средствами: «При счастье бранятся, при беде мирятся»» [Бочина 2015: 49].

В силу ограниченности места, не вдаваясь в анализ существующих в науке классификаций антитезы как стилистической фигуры [см., например: Станиславская 2001; Торосян 2005: 88; Корнилова 2008; Гаврилова 2013; Кашицына 2014], рассмотрим здесь типы антитез, наиболее характерные для выражения контрастности в кабардино-черкесских паремиях.

Принимаемая нами классификация основана на характеристике структурно-функциональных особенностей исследуемой стилистической фигуры.

По количественному соотношению оппозиций в структуре антитезы в кабардино-черкесских паремиях реализуются:

• простая (однопарная) антитеза, основанная на одной антонимической оппозиции: Iей пщIауэ фIы ущымыгугъ «Сделав зло, не надейся на добро» (Iей – фIы «зло – добро») [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; Жьым щытхъуи щIэр къащтэ «Старое похвали и новое бери» (жьы – щIэ «старый – новый») [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; ЖьакIэр хужь хъумэ, фIыцIэ хъужынукъым «Если борода побелела, она уже не почернеет» (хужь хъун – фIыцIэ хъун «побелеть – почернеть») [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016];
• двойная (двупарная) антитеза построена на противопоставлении двух пар противоположностей на основе дополнительного сравнения по определённому признаку, в результате чего появляется вторая антонимическая оппозиция: Анэм и Iэр ину иIэтми хуэму тохуэ, анэнэпIэсым хуэму иIэтми ину тохуэ «Матери рука, если и сильно поднимается, несильно (не больно) падает, мачехи рука, если и несильно поднимается, но сильно (больно) падает» (пары анэ – анэнэпIэс «мать – мачеха», ину – хуэму «сильно – несильно»); Шы дахэ мыжэ нэхърэ, шы гъуабжэ жэр «Чем конь красивый и не быстроногий, лучше конь невзрачный, но резвый» (пары дахэ – гъуабжэ «красивый – невзрачный», мыжэ – жэр «не быстроногий – резвый») [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016];
• многочленная (многопарная) антитеза – антитеза, в которой попарно противопоставлены одновременно несколько объектов. Для кабардино-черкесских пословиц наиболее характерна трехпарная антитеза: ЩIэр къэхъунум щIэнэцIурэ жьы мэхъу, жьыр блэкIам щIэнакIэурэ мэлIэж «Молодой, мечтая о будущем, стареет, старый, посмеиваясь над прошлым, умирает» (три пары: щIэ – жьы «молодой – старый», къэхъуну – блэкIа «будущее – прошедшее», щIэнацIэ – щIэнакIэ «мечтать – посмеиваться») [Адыгэ псалъэжьхэр …1994]; Джэдумрэ фызымрэ унэгуащэщи, хьэмрэ лIымрэ ныбгъуащэщ «Кошка с женщиной – домашние хозяйки, а собака с мужчиной – охотники за перепелами» (три пары джэду – хьэ «кошка – собака», фыз – лIы «женщина – мужчина», унэгуащэ - ныбгъуащэ «домашняя хозяйка – охотник за перепелами») [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994].

Следует отметить, что характерные для двойной и многочленной типов антитез сходство синтаксических структур и грамматический параллелизм интенсифицируют семантику контрастности в оппозиции, выраженной лексическими корреляциями.

По внутренней структуре, основанной на семантико-морфологических характеристиках антонимических пар, вслед за Л.А. Корниловой, выделим однокорневую и разнокорневую типы антитез [Корнилова 2008: 261]. К однокорневой антитезе относятся одноморфемные лексические противопоставления, компонентами которых являются образования с антонимообразующими формантами. Так, в русском языке словообразовательным средством выражения антонимии выступают приставки не-, без-(бес-), вы- (быль – небыль, шумный - бесшумный, въехать – выехать) и др., в английском языке – префиксы un-, in- (c вариациями im-, il-, ir-), dis- и др.: happy «счастливый» – unhappy «несчастный», convenient «удобный» – inconvenient «неудобный»), в тюркских языках – суффиксальные морфемы -sız/ -siz/ -suz/ -süz (тур. akil «ум» – akilsiz «глупый», карач.-балк. акъыллы – акъылсыз «умный – глупый»; дауурлу – дауурсуз «шумный – бесшумный»).

Основные средства выражения противоположности однокорневой антитезы в кабардино-черкесских пословицах отличаются большим разнообразием. Распределим их по нескольким группам.

1) Образования с аффиксальным маркерами негации мы-, -ншэ: ЕмыкIур екIу мэхъури екIур емыкIу мэхъу «Неприличное становится приличным, приличное становится неприличным» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; Улажьэмэ, лыжь пшхынщ, умылажьэмэ, лажьэ бгъуэтынщ «Будешь трудиться – будешь есть доброе мясо, не будешь трудиться получишь проблемы» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; ПIалъэ мыщIыр жыжьэщи, пIалъэ щIар къос «Неустановленный срок далек, установленный – быстро наступает» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; Истамбылыжьым имыкIыр щIолIэ, икIар йолIыхь «Кто не выехал в Стамбул, умирает (страдает) по нему, кто уехал, умирает там» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; ЗиIэм жылэр и хьэщIэщ, зимыIэм и анэ хуэгъэхьэщIэжкъым «Имущий все селение в гости принимает, неимущий родную мать принять не может» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]; ЗылъэкI и джатэ зылъэмыкI егъэIурыщIэ «Меч того, кто может (силен), покоряет того, кто не может (слаб)» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]; Акъыл зиIэм и Iуэхур махуищщ, акъылыншэм и махуэ махуищэщ «Дело умного в три дня решается, а день глупца – это сто дней» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994].

2) Контрадикторные антонимы, образованные путем присоединения коррелирующих аффиксов к основе одного и того же слова (см. подробнее о словообразовательных средствах создания антонимичности в кабардино-черкесском языке в работе [Кумыкова, Кумыкова (Гучапшева) 2020]):

• -фI(э)- / -ншэ (акъылыфIэ «умный/смышленный» – акъылыншэ «глупый/безумный» Акъылыншэр псэуми, лIащ, акъылыфIэр лIами псэущ «Глупец, хоть и живой, но мертв, а умный, хоть и умер, но жив») [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016];
• -фI(э)- / -гуэ (бжьыфIэ «представительный, видный» – бжьыгуэ «невзрачный, непривлекательный» ФызыфIым лIы Iейр добжьыфIэри фыз Iейм лIыфIыр добжьыгуэ «С хорошей женой и плохой муж становится видным / представительным, а у плохой жены и хороший муж становится невзрачным (теряет вид)») [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994];
• -фI(э)- / -ей (нэфI «благосклонность, доброжелательность» – ней «недоброжелательность, злость, гнев»: Уи адэ и ней, уи анэ и нэфI «Гнев твоего отца и благосклонность твоей матери» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; гъэфI «хороший, урожайный год» - гъей «плохой, неурожайный год»: ГъэфIым умыгъуэта гъейм бгъуэтыжыркъым «То, чего не было в урожайный год, в неурожайный не найдешь» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]);
• -гъуафIэ / -гъу(э)ей (гъуэтыгъуафIэ «то, что легко найти, обрести» - гъуэтыгъуей «то, что трудно найти, обрести»: Егъур гъуэтыгъуафIэщ, благъэр гъуэтыгъуейщ «Врага/недоброжелателя легко обрести, а друга / доброжелателя сложно обрести»; Лажьэр къэкIуэгъуафIэ щхьэкIэ, кIуэжыгъуейщ «Проблемы легко приходят, но трудно уходят» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]);

3) Сложные слова, вторым компонентом которых выступают основы коррелирующих антонимичных слов, например: псы + пэ «начало реки» – псы + кIэ «конец реки» (Псыпэр зэрыжэм псыкIэри ирожэ. «Там, где течет начало реки, течет и конец реки»»), шы + щхьэ «голова коня» – шы + кIэ «хвост коня» (Шыщхьэр пIэщIэкIмэ, шыкIэм укIэлъымыбэнэж «Упустив голову коня, не хватайся за его хвост»), бэ + Iуэ(н) «много + говорить» – бэ + щIэ(н) - «много + делать» (БаIуэ нэхърэ бащIэ «Чем много разговаривающий, лучше много делающий» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]).

4) Глагольные антонимические корреляции, которые транслируют векторную противоположность с помощью различных грамматических и морфонологических средств. В паремиях представлены, например:

• модель с локальными превербами дэ- (со значением направления вверх) и е- (со значением направления вниз) в сочетании с направительным суффиксом -х- и аблаутом (е/ы или е/э): ДэIэбеи уипхъу ет, еIэбыхи нысэ къашэ «букв. Потяни руку вверх и свою дочь отдавай (замуж), протяни руку вниз и бери невестку» (смысл: Выдавай дочь замуж в более состоятельную семью, невестку же бери из менее состоятельных) [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016];
• модели с направительными превербами къ(ы/э)- «направление в сторону говорящего: оттуда – сюда»): Делэм сэ сыфIокI, губзыгъэр езыр къысфIокI «С глупцом я сам не связываюсь, а умный сам со мной не связывается», И деж укIуэмэ, пащIэ лалэщ, уи деж къакIуэмэ, пащIэ задэщ «Идешь к нему – у него усы обвислые (к низу), идет к тебе – у него усы задраны (к верху)» (О человеке, который в гостях требует к себе чрезмерно повышенного внимания, а сам не рад принимать гостей) [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016];
• модели с направительными превербами къ(ы/э)- «направление в сторону говорящего: оттуда – сюда») и суффиксом возвратного действия –жы: Уэгъум ихьар уэлбанэм къехьыж, уэлбанэм ихьар сытым къихьыжын «То, что засуха забрала, то ливень возвращает, а то, что ливень забрал, что вернет» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994], ЩIэр къокIуэ, жьыр мэкIуэж «Новое приходит, старое – уходит», Насыпыр къэкIуэн хъумэ, цы Iуданэми къешэ, кIуэжын хъумэ, гъущI пщэхъуми хуэубыдыркъым «Когда счастью прийти(пора), его и шерстяная нитка приведет, а когда ему уйти (пора), его и железные оковы не удержат» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]. (О других актуализаторах векторной противоположности см. в [Кумыкова 2022]).

Характерной чертой данного типа антитезы является итерация корневых морфов в обеих ее частях (ср. иХЬар – къеХЬыж, къэКIУэн – КIУэжын, уКIУЭмэ – къаКIУЭмэ). В сопровождении с аллитерацией и особыми ритмико-интонационными качествами, повторы усиливают семантику контраста, придают пословичному изречению большую выразительность и запоминаемость.

Компонентами разнокорневой антитезы выступают противоположные слова, имеющие различные корни: Iей пщIауэ фIы ущымыгугъ «Совершив плохое, на хорошее не надейся» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994], Щыгъыным и щIэр, ныбжьэгъум и жьыр «Одежду [выбирай] новую, друга – старого» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016], Пэжыр хущхъуэщ, пцIыр щхъухьщ «Правда – лекарство, ложь – яд» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]. Этот тип антитезы богаче и разнообразнее по составу противопоставляемых компонентов, поскольку, наряду с конвенциональными (узуальными) лексическими оппозициями (языковыми антонимами, конверсивами), разнокорневая антитеза строится и на неконвенциональных оппозициях (квазиантонимических и квазиконверсивных корреляциях, гипо-гиперонимических и ассоциативных оппозициях) (о конвенциональных / неконвенциональных средствах создания контраста см. работы [Кумыкова 2023а; Кумыкова 2023б]).

Отметим, что последние выступают в языке паремий в качестве яркого средства выражения контраста и связанных с ним значений, придавая пословицам экспрессивность и остроту. Например: Ныбжьэгъу хуэдэ мэзекIуэ, дыгъужь хуэдэ мэдзакъэ «Ведет себя как друг, а кусает (тебя) как волк» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; Хьэфэ вакъэр шыфэ вакъэ хъунщи, шыфэ вакъэр хьэфэ вакъэ хъунщ «Кто в обуви из собачьей кожи, тот станет носить из лошадиной (кожи), кто в обуви из лошадиной кожи, будет носить из собачьей (кожи)» (= Того, что имеешь сегодня, может не станет завтра, а то, чего не имеешь, может прийти) [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]; Iупэ зэв, джей быхъу «Губы узкие, а глотка широкая» (о тех, кто не отличается большими способностями, но имеет неумеренные амбиции) [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016: 277], Мэл зыхэвэ нэхърэ бжэн зыхэпкIэ «Чем то, в чем варится баран, лучше то, куда козел прыгнул» (бульон из козлятины лучше, полезнее, чем бульон из баранины) [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994].

Отдельно можно выделить специфичную группу разнокорневых глагольных антонимических образований, маркированных коррелирующими суффиксами с противоположным значением, типа: ЩытхъукIей нэхърэ убыкIафIэ «Чем плохо хвалить, лучше хорошо ругать» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; ЩIыхуэр къэщтэгъуафIэ щхьэкIэ тыжыгъуейщ «Долг легко брать, но трудно отдавать (возвращать)» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]. В основе такой антитезы лежит конверсивная противоположность, выраженная глагольными антонимами; присоединяемые к ним соотносительные суффиксы –кIей / -кIафIэ, -гъуей / -гъуафIэ выступают конкретизаторами сопоставляемых действий по определенному признаку: хорошо – плохо, легко – трудно. Ср. еще: ЖыIэгъуафIэ щхьэкIэ, щIэгъуейщ «Легко сказать, да трудно сделать» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994].

Интересны случаи морфемных повторов в компонентах антитезы. Встречаются как аффиксальная (КъежьэкIей – кIуэдыжыкIейщ «Что плохо появляется, то плохо и исчезает» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]), так и смешанная аффиксально-корневая итерация (КъэкIуэгъуафIэ кIуэжыгъуафIэщ «То, что легко приходит, то легко уходит» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]). И хотя в обоих случаях семантика противоположности реализуется основами глагольных антонимов, повторяющиеся суффиксы -кIей, -гъуафIэ, способствуя уточнению характеристики разнонаправленных действий (-кIей «плохо»; -гъуафIэ «хорошо», «легко») играют основную роль для целей высказывания. Ср.: ЩыIэкIей кIуэдыжыкIейщ «Кто плохо (недостойно) находится (живет), тот плохо (недостойно) исчезает (умирает)» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994].

По характеру противопоставления сем, содержащихся в структуре компонентов антитезы различаются:

• узуальная антитеза, в которой противопоставляемые элементы являются контрарными или контрадикторными антонимами (языковыми антонимами): ЖьакIэр хужь хъумэ, фIыцIэ хъужынукъым «Если борода побелела, она уже не почернеет»; ФIым фIы къыпокIуэри, Iейм Iей покIуэж «Добро оборачивается добром, зло – злом» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]; Губзыгъэм и гуIэгъуэр делэм и гуфIэгъуэщ «Что умному огорчение, то дураку в радость» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016];
• контекстуальная антитеза – антитеза, где противопоставляемые компоненты «обретают» семантику противоположности только в паремическом контексте. Джэгугъуэм лIыхъужьщ, зэуэгъуэм жьындущ «В игре герой, в битве – сова» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]; ЖьэкIэ маисэщ, IэкIэ сэмэгущ «На язык – секира, а руками – левша» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016]; Уэдыр Iушэщи пшэрыр дахэщ «Худое криво, а жирное красиво» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; Жыг зытеуэри мэгурым, пщIащэ зытехуэри мэгурым – «Стонет и тот, на кого дерево свалилось, стонет и тот, на которого листья падают» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; Узыщыгугъыр уафэ гъунэ щыIэщи, уи тхьэмыщкIагъэр уи жьэгу дэлъщ «То, на что надеешься, на краю неба находится, а твоя бедность в твоем очаге располагается» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016].

Замечено, что в возникновении контекстуальной антитезы особая роль принадлежит характерной для антитезы синтаксической симметрии: наличие антонимов, употребляемых в специальной антитетической конструкции, обеспечивает реализацию контекстуального антонимирования слов, значения которых не являются противоположными, но заключают в себе потенциальные возможности для их контрастного противопоставления [Бочина 2015: 50].

Ср. классификацию М.С. Торосян, которая на основании средств выражения контраста различает явные и размытые виды антитезы: «явные противопоставления и противоречия, построенные на лексических антонимах, выразительнее, структурно и семантически проще и однозначнее, чем размытые, созданные путем актуализации эмоционально-ассоциативных сем» [Торосян 2005: 6].

По признаку наличия / отсутствия противопоставляемых компонентов во внешней структуре можно выделить открытую и скрытую антитезы. В первом случае объекты противопоставления выражены вербально, как, например: ЩIэр къокIуэ, жьыр мэкIуэж «Новое приходит, старое – уходит»; Чыри бгъэкIмэ бжэгъу мэхъу «И прут, если его растить, становится колом» (И юность достигает старости) [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016].

В скрытой антитезе один из элементов оппозиции вербально не выражен, он лишь подразумевается. Так, в изречении ЦIыхугъэ зиIэ и хьэ сыкъишх «букв. Да укусит меня собака того, кто отличается человечностью/ порядочностью» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994] интуитивно ощущается незавершенность синтаксической конструкции, в результате асимметричности конструкции из коммуникативного фокуса «выпадает» противоположная денотативная сема. Попытка восстановить вторую часть конструкции позволит эксплицировать контрастивный компонент «бесчеловечный /непорядочный» цIыхугъэншэ, что соответствует смыслу данной пословицы: «Чем жить с бесчеловечным/непорядочным, лучше пропасть с человечным/порядочным». Ср. также Акъыл зиIэр си щIыб ису къезухьэкI «Умного на своей спине (готов) носить» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994], где также легко восстановить отсутствующий элемент противопоставления – акъылыншэ «глупец/дурак», – что коррелирует с семантикой данного изречения: «Чем с глупцом находиться, лучше умного на себе носить».

Следует отметить и интересные примеры квазиологической антитезы (квазиантитезы), когда пословичное изречение обладает основными структурными признаками антитезы, поддерживаемыми интонацией и ритмикой, но не выражает противопоставления. В таких случаях контрастность сохраняется на формальном уровне, но теряется на содержательно-смысловом уровне: Мыщэ жея къыумыгъэуш, лIы мышынэ умыгъэгубжь «Впавшего в спячку медведя не буди, бесстрашного мужчину не гневи» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]. В данной пословице синтаксический параллелизм создает условия для антонимического восприятия высказывания, однако контрастная семантика отсутствует; здесь скорее наблюдается скрытое сравнение: мыщэ жея «впавший в спячку медведь» и лIы мышынэ мужчина в гневе» одинаково страшны и опасны. При этом следует отметить, что квазиантитеза часто используется для создания иронического контекста. Ср.: ЗекIуэкIейм лъашэ уещIри дыхьэшхыкIейм Iушэ уещI «Плохая походка делает тебя хромым, плохой (чрезмерный) смех делает тебя кривым» [Адыгэ псалъэжьхэр… 1994]; Емыуэу бийр еукI, имыкIыу шыр къреху, къимыхуауэ Iыхьэр егуэш «Не ударив, убивает врага, не выходя, выгоняет коня, недобытую долю делит» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016], Акъылым уасэ иIэкъым, гъэсэныгъэм гъунэ иIэкъым «Ум не имеет цены (бесценен), (хорошее)воспитание не имеет границ» [Адыгэ псалъэжьхэмрэ псалъэ шэрыуэхэмрэ 2016].

Характерная антитетическая конструкция, повторяемость компонентов, корневая и аффиксальная итерация в обеих частях оппозиции, приемы аллитерации – те основные структурные характеристики «классической» антитезы, которые сохраняют у высказываний с квазиологическими антитезами особую выразительность, делают их лёгкими для восприятия и воспроизведения, и обусловливают тот факт, что они представляют собой яркое средство реализации основных прагматических функции паремий.

Заключение

Таким образом, антитеза в паремии является одним из основных стилистических средств актуализации контраста. Типы антитезы, используемые в кабардино-черкесских пословицах, отличаются большим разнообразием и отражают специфику языка и культуры кабардинцев и черкесов. По количественному соотношению оппозиций в структуре антитезы в кабардино-черкесских паремиях реализуются простая, двойная, многочленная антитезы; по внутренней структуре, предполагающей семантико-морфологический анализ антонимических пар, – однокорневая и разнокорневая типы антитез; по характеру тем в структуре противопоставляемых компонентов – узуальная и контекстуальная; по наличию / отсутствию противопоставляемых компонентов выделяются открытая и скрытая антитезы. Примеры квазиологической антитезы являются также свидетельством богатства и многогранности инструментов реализации основных прагматических функций кабардино-черкесских пословиц.

Исследование структурно-семантических особенностей кабардино-черкесских паремий убеждает в универсальности пословичной антитезы как важного средства выражения контраста, а также в специфичности и разнообразии способов ее создания, что обусловливает перспективность ее дальнейшего изучения.

Об авторах

Д. М. Кумыкова

Кабардино-Балкарский научный центр Российской академии наук

Автор, ответственный за переписку.
Email: dina07-09@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7985-0144

Институт гуманитарных исследований, кандидат филологических наук, доцент

Россия, Нальчик

Е. Т. Кумыкова (Гучапшева)

Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова

Email: etkumykova@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-2830-4941

кандидат филологических наук, доцент

Россия, Нальчик

Список литературы

Дополнительные файлы