Phraseology with a component of names of domestic and wild animals in languages of different structure (based on Karachay-Balkar and Ingush languages)

Full Text

Введение

Исследование фразеологического фонда разноструктурных языков с точки зрения выявления универсальных и специфичных образов является одним из важных направлений современной лингвистики. Изучение фразеологических единиц в различных языках способствует яркому описанию языковой образности, причем изучение фразеологизмов в сопоставительном аспекте дает возможность выявить типичные ассоциации, распознать и описать национально-культурную специфику языка.

Наличие общих и индивидуальных черт в языках является результатом отражения различных аспектов окружающей действительности. Каждый национальный язык отличается от другого собственной картиной мира, отражающейся в структуре языка. Языковая личность создает высказывания, исходя из характера картины мира. Когнитивную модель мира составляют категории, представляющие собой экстралингвистическую реальность в форме содержательных сущностей: понятийные или семантические категории. Как отмечает О. В. Корнилов, «результат работы коллективного сознания зафиксирован в языке и, прежде всего, в его лексическом и фразеологическом составе» [1, c. 23].

Фразеология как часть лексикологии в широком смысле этого слова включает в свой состав языковые единицы, затрагивающие фауну и флору.

С точки зрения В. А. Масловой, фразеологические единицы (ФЕ), отражая в своей семантике длительный процесс развития культуры народа, фиксируют и передают от поколения к поколению культурные установки и стереотипы, эталоны и архетипы [2, с. 82]. Безусловно, фразеология каждого языка аккумулирует в себе коллективный опыт, который позволяет исследовать историю и культуру его носителей, а также особенности мышления.

Важность исследования фразеологии в сопоставительном аспекте состоит в том, что фразеология позволяет обнаружить в интравертном мире морально-этические и культурные ценности идиоэтнического характера [3].

Таким образом, расширяется сфера идиоматичности как одна из сложных сфер функционирования языка, остающаяся актуальной в эволюционном процессе.

Являясь универсальным средством метафоризации, зоонимы представляют собой специфический пласт лексической системы языка и характеризуются яркой национально-культурной спецификой. Образ устойчивого выражения, создаваемый прямым лексическим значением слов исходного сочетания, мотивирует современное значение фразеологической единицы и, безусловно, заключает в себе следы прошлых слоев культуры народа, отображает идентичность его представителей. Зооморфные фразеологические единицы каждого языка выступают частью национальной языковой картины мира и непосредственным образом связаны с многовековыми традициями, обычаями и бытом народа, реалиями окружающей действительности, а также с преданиями и историческими фактами.

В этнической культуре разных народов фразеологические сочетания, включающие названия животных, – это в первую очередь высказывания о человеке, его духовных и социальных чертах [4]. В пределах идиоматических сочетаний, семантически обозначающих представителей фауны, свойства которых переносятся на человека, наблюдаются различного рода коннотативные значения, вызванные ассоциативным мышлением. Однако следует отметить, что вследствие этнической самобытности, культурологических особенностей каждого народа, различия языковых картин мира, а также разных литературных источников многие зоонимы содержат такой компонент значения, который понятен только носителям данного языка и культуры.

Основная часть

Названия животных представляют собой природную среду окружающего мира и, будучи связанными с мышлением, культурой, жизнедеятельностью и историей этноса, входят не только в языковую, но и в метафорическую картину мира любого национального языка. Человек часто рассматривает животных через призму зоометафор, имеющих важное значение в становлении языковой картины мира и занимающих значимое место в оценочной антропологии, повышая образность речи и ее выразительность.

Названия животных как номинативные единицы языка «прямо или косвенно, через их культурные коннотации связаны с духовной и материальной культурой народа» [5, c. 313].

Традиционное приписывание животным определенных черт человеческого характера, отраженное в фольклоре с давних пор, находит свое выражение во фразеологическом пласте устойчивых выражений различных языков, претендуя на универсальность. Употребление зоонимов в качестве фразеологического компонента свидетельствует об опыте взаимодействия людей с определенным животным, о впечатлении, производимом на них тем или иным признаком животного, и об отношении к разным фрагментам мира, интерпретируемым с помощью характеристик животного мира.

Как известно, наименования животных в разных языках содержат разные качества и характеристики, вызывают различные ассоциации. Этот факт свидетельствует об индивидуальности образного мышления конкретного народа, что являет собой сложный ассоциативно-психологический процесс, а также свидетельствует о различиях в ценностном мировоззрении различных этносов.

Названия домашних и диких животных встречаются во всех фольклорных текстах народов Северного Кавказа, а в современных кавказских языках они сохранили свою основу и функционируют с небольшими фонетическими вариантами. Об этом свидетельствуют исследования последних лет различных аспектов названий животных. Наиболее древние значения сохранились во фразеологии, в пословицах, поговорках, загадках.

Основой большинства устойчивых сравнений в разноструктурных языках выступает образ животного, что объяснимо многовековым опытом общения и наблюдения за представителями фауны, ассоциативными связями, возникающими в процессе сопоставления животных и людей. У этих сравнений, с одной стороны, ясна внутренняя форма, с другой – восприятие человеком животных, основанное на жизненном опыте, осложняется мифологическим переосмыслением этих образов: они испытывают влияние национальной культуры, фольклорных текстов и др.

Фразеологический фонд карачаево-балкарского и ингушского языков насчитывает значительную часть устойчивых словосочетаний, которые содержат в своем составе названия животных (зоонимы). «Изучение этой категории фразеологизмов на сегодняшний день имеет важное значение, поскольку зоонимы выражают языковую самобытность и имеются в языках всех народов» [6, c. 280].

Во фразеологическом фонде рассматриваемых разноструктурных языков важное место занимают фразеологические единицы (ФЕ), в которых через образы животных в иносказательной форме характеризуется человек, его физические возможности и качества: сильный, слабый, ленивый, быстрый и др.; внешний облик: толстый, худой, неуклюжий и др.; черты характера: смелый, трусливый, хитрый, жадный, обидчивый и др.; интеллектуальные качества: умный, глупый и др.

Мы выявили особый пласт фразеологизмов, связанных с животным миром, который сформировался на основе устного народного творчества карачаево-балкарского и ингушского языков; природу происхождения данных фразеологических единиц проясняют сами тексты.

В большинстве фразеологических единиц с компонентом, обозначающим домашних и диких животных, встречается тип метафорического переноса, при котором используются названия животных для описания характеристик человека, обозначения его положительных или отрицательных качеств, черт внешности, особенностей характера, умственных способностей.

В сопоставляемых языках функционирует много фразеологизмов, в состав которых входят названия домашних и диких животных, служащие мерилом многих физических, моральных, нравственных и интеллектуальных качеств человека, предметов, понятий, явлений. Наибольшей фразеологической активностью обладают названия домашних животных (собака, конь/лошадь, корова, осел, коза, баран, кошка др.).

С точки зрения семантики фразеологические единицы с компонентом, называющим домашних животных, можно разделить на следующие группы:

1) оценивающие действия человека: ша тIа баьнна етт санна (инг.) (букв. «как корова, вступившая на лед») «неуклюже, неловко»; вир санна (инг.) (букв. «как осел») «упрямо, строптиво»; башына ат урду (кар.-балк.) «он сошёл с ума, совершил очень опрометчивый поступок»;

2) содержащие указание на характер человека: цискии жIали мо мара тарлац (инг.) (букв. «как кошка с собакой») «недружелюбно, неуживчиво»; къой ауузундан чёп юзмеген (кар.-балк.) «тихий, смирный, послушный»;

3) описывающие умственные способности человека: вира хьоа биаб (инг.) (букв. «ослиных мозгов объелся») «о неразумном человеке»; эшек мыйысы ашагъан (кар.-балк.) «умственно ненормальный».

4) содержащие указание на поведение: циск мо хьесталу (инг.) (букв. «как кошка ластится») «нежно, ласково»; къадыр къылыкълы (кар.-балк.) «упрямый, неуступчивый, строптивый»;

5) описывающие внешний вид человека: вирага нувр санна тов (инг.) (букв. «как ослу седло идет») «нелепо, нескладно»; ат ашагъан айыуча (кар.-балк.) «большой»; жарлы юйню киштиги кибик (кар.-балк.) «худой, слабый».

Исходя из данных примеров следует, что особенностью фразеологических единиц, содержащих зоонимы, является то, что их символическое значение построено на основе переносного значения компонентов, их составляющих.

Многовековые наблюдения человека над животными выявили многофункциональность образов представителей животного мира. Один из таких компонентов в ингушском и карачаево-балкарском языках – лексема жIали (инг.), ит (кар.-балк.) «cобака» – входит в состав многих фразеологических единиц, таких как: хьаж йоаха жIали (букв. «нюхающая собака») «о человеке, пытающемся что-то узнать, докопаться», дIаккхессача жIалеша а вуаргвоацача (букв. «выкинешь – и собаки не съедят») «о никчемности, негодности», жIале мо валар (букв. «смерть, как у собаки») «о смерти плохого человека», деррига жIалеш тIахеца (букв. «напустить всех собак») «нацелить всех», жIалеш хи тIа кхувллал (букв. «собак на водопой водить») «очень много», жIали мо хьаж йоахаш (букв. «нюхая, как собака») «пытаясь все разузнать», жIали мо меца (букв. «как собака голодный») «чувствующий голод, потребность в еде, несытый», жIали санна Iех (букв. «как собака лает») «выйти из себя» в ингушском языке [7, c. 42].

В восприятии носителей разноструктурных языков большинство фразеологизмов с компонентом жIали (инг.), ит (кар.-балк.) «cобака» имеют негативную субъективно-оценочную коннотацию. Данная лексическая единица во фразеологизмах используется, скорее, в отрицательном, насмешливом, шутливом смысле: ит биченнге жатханлай (бир зат бла кеси да хайырланмай, башхаланы да къоймагъан адамны юсюнден) (кар.-балк.) «(как) собака на сене»; деннача жIалел башха (инг.) (букв. «не отличаясь от мертвой собаки») «не чувствуя различия»; ёлген итча (кар.-балк.) (букв. «польза как от дохлой собаки») «бесполезный»; жIалеш миссел даьржад (инг.) (букв. «словно собаки развелись») «излишне много»; итле жайылгъанлай жайылгъансыз (кар.-балк.) (букв. «как собаки размножились») «очень много»; жIалех Iеха (инг.) (букв. «по-собачьи выть») «не стоит обращать внимания на сплетни, на слухи, на слова»; ит ылыгъын сына (кар.-балк.) (букв. «по-собачьи выть, ныть») «мучиться, страдать» и др. Сравнение «как собака» в значении «очень, сильно, слишком» употребляется в исследуемых разносистемных языках с такими негативными состояниями, как злоба, усталость, голод, холод и др.: жIали санна (инг.) (букв. «как собака») «беспорядочно, безразборчиво»; ит кибик айлан (кар.-балк.) (букв. «как собака») «о человеке, не имеющем своего жилья, приюта», жIали мо дорха (инг.) (букв. «как собака злой») «гневно»; ит къапханлай (селешеди) (кар.-балк.) (букв. «как собака злой, свирепый») и др.

В карачаево-балкарском языке «слово ит «собака» сочетается со многими лексемами: ит (жыйын, орун, адам, юрген д.б.) «собачья свора, конура, человек» [8, с. 162].

Данные карачаево-балкарской фразеологии свидетельствуют о сходных культурных коннотациях зоонима «собака», актуализирующего такие семантические признаки, как гнев, агрессия, свирепость и др.

Фразеологизмы с компонентом-зоонимом циск (инг.); киштик (кар.-балк.) «кот (кошка)». Кошка – красивое своенравное животное, которое живет независимой жизнью, любит уют, домашнее тепло, чистоту. Кошками издавна называли людей скрытных и лживых. Это отношение отразилось и во фразеологических оборотах ингушского языка: циск мо теба (букв. «как кошка вкрадчиво») «осторожно», циск мо хьесталу (букв. «как кошка ластится») «ласково», циска фаьлг (букв. «кошачья сказка») «небылица», тIоа биа циск мо лалла (букв. «как кошку, съевшую сметану, прогнать»), «удалить, избавиться», цIерага гIийрта циск мерцад (букв. «тянувшаяся к огню кошка опалилась») «не шути с огнем» [9 с. 184].

Проведенный анализ ингушских и карачаево-балкарских фразеологизмов с компонентом кошка показывает, что в разноструктурных языках отражаются как сходные культурные коннотации, так и разные характеристики этого зоонима. Например: в карачаево-балкарском языке имеются фразеологизмы ит бла киштикча (жашайдыла) «жить как кошка с собакой» / урушуп, тюйюшюп, бир бири бла келишмей (отражает неуживчивость, нетерпимость), жёрмеге жеталмагъан киштикча «старающийся достать недосягаемое» и др. В ингушском: жIалии циски мо мара тарлац (букв. «как собака с кошкой уживаются») «неуживчивость, нетерпимость».

Рассматриваемые нами образы домашних животных жIали (инг.), ит (кар.-балк.) «собака» и циск (инг.), киштик (кар.-балк.) «кошка» выделены не случайно, поскольку эти домашние животные всегда играли значительную роль в жизни человека, а их повадки и внешние признаки на протяжении долгого времени служили объектами его наблюдений. Включенные в состав фразеологических единиц компоненты-зоонимы жIали (инг.), ит (кар.-балк.) «собака» и циск (инг.), киштик (кар.-балк.) «кошка» становятся средством характеристики человека и окружающего его мира. Анималистические образы, актуализируясь в значении фразеологических единиц, описывают внешность человека, поведение, качества, перенося на него внешние и внутренние характеристики животного. В основе наименований животных в переносном значении лежат такие компоненты, как образность, экспрессивность и оценочность. Под образностью понимается отражение в переносном значении каждого названия животного признака внешнего или внутреннего сходства, экспрессивность связана с проявлением в переносном значении названия животного степени интенсивности признака. Если обратиться к оценочной составляющей зооморфизмов, то можно выделить две основные оценки: положительную и отрицательную. Причем подавляющее большинство зооморфизмов несут в себе негативную оценку.

«Многие ФЕ употребляются в стилистически сниженной сфере, что зависит от речевой ситуации: ср. жашыртын къапхан ит кибик букв. «как собака, кусающая исподтишка». В процессе речи говорящий не отбирает специально ту или иную фразеологическую единицу. Отбор происходит по признаку ситуативности, уместности высказывания. Подобные фразеологизмы относятся к просторечной лексике с грубым оттенком» [10, с. 161].

Исторически в жизни карачаевцев, балкарцев и ингушей лошадь выполняла разные функции. Лошадь играла важную роль в сельском хозяйстве, поэтому основная часть ФЕ иллюстрирует культурную коннотацию «работоспособность, трудолюбие, усердие».

Лошадь (конь, кобыла, мерин) – одно из самых почитаемых одомашненных животных. В карачаево-балкарском языке алаша обозначает «мерин, лошадь, холощенный жеребец» [11, с. 118]. Во фразеологизмах исследуемых языков нашли отражение такие качества, как: терпение, выносливость, выдержка лошадей. В целом, оборот характеризует человека, который занимается тяжелой, изнурительной работой, деятельностью, которая требует больших усилий, физических или умственных затрат: колхоза говр мо хехкав (букв. «загнали, как колхозную лошадь, устал, как лошадь») «о человеке, изнуренном работой», говра тIара Iовала (букв. «cлезай с коня») «не гони, остановись, успокойся», говра тIа санна (букв. «как на коне») «о высоком человеке» [12, с. 124]. В то же время во фразеологизмах отразилось и переносное значение: говраш тIахаьхкай (инг.) (букв. «коней нагнать») «наехать», говро мо чIингаш бе (инг.) (букв. «вставать на дыбы, как лошадь») «упрямиться».

Данные карачаево-балкарской фразеологии свидетельствуют о том, что есть сходные и несходные культурные коннотации зоонима ат «лошадь/конь», актуализирующие некоторые семантические признаки. Приведем примеры: ат башындан къараргъа «поверхностно, несерьезно, не обращая должного внимания», ат бергенча кёр (кёрюн) «сильно радоваться» [13, с. 29], акъ атха миндирирге (биреуню сыйын, намысын кётюрюрге, ыспасын чыгъарыргьа) «оказывать уважение, почитать, чтить кого»; жюгеннге бйсунмагъан ат кибик «как лошадь, не подчиняющаяся узде» и др.

Наряду с зоолексемой ат «лошадь» в фольклорных произведениях часто встречается къадыр «мул». Ср.: нартла жортууулгъа къадырла бла чыкъдыла «нарты собрались в поход на мулах» (фольк.). «В просторечье также существует выражение къадыр кибик «как мул» (сильный и выносливый). Со словом къадыр функционируют несколько фразеологизмов: къадыр къылыкълы (адам) перен. «неуравновешенный, злой, невоспитанный, капризный» (букв. «имеющий привычки мула»)» [14, с. 94].

Анализ ФЕ с компонентом борз (инг.), бёрю кар.-балк. «волк-самец». В карачаево-балкарском языке для самки употребляется слово къанчыкъ (тиши бёрю) «волчица». Вследствие запрета на произнесение его(ее) имени появились эвфемистические номинации табу как «жанлы «имеющий душу», атайтмаз «враг, противник», ёрекъулакъ «со стоячими ушами»» [11]. Во фразеологизмах, в пословицах и поговорках, употребляемых для обозначения человека, имплицируется основная черта этого зверя – агрессивность: борз санна (инг.) (букв. «как волк») «злой», бёрю баласы къой кесер (кар.-балк.) «волчонок овцу задерет», жена юкъе ийккхача берзо санна (инг.) (букв. «как волк, заскочивший в отару») «заставить кого-нибудь панически отступать, разбегаться во все стороны»; бёрю ыстаууатха чапханлай (кар.-балк.) «в стадо заскочивший, как волк», «заставить кого-нибудь панически отступать, разбегаться во все стороны» и др.

Зоолексема бёрю (кар.-балк.) «волк» больше всего представлена в фольклорных жанрах. Фольклорист Б. А. Берберов в своем исследований отмечает, что образ этого хищника «нашел широчайшее отражение и в карачаево-балкарских пословицах и поговорках, вплоть до признания волка важнейшим обитателем лесов» [15, с. 293]. По справедливому замечанию автора, характеристики волка переносятся и на человека.

Например: бёрю атарыкъ бёркюнден белгили «охотник на волка по шапке узнается»; элге – бёрю, юйюне – тели «для села – волк, а для своего дома – дурак».

Употребление данного зоонима в составе фразеологических единиц и паремий свидетельствуют о сходных культурных коннотациях зоонима «волк», актуализирующего такие семантические признаки человека, как бесстрашие, агрессия, сила.

В обеих культурах у зоонима «волк» есть общее коннотативное значение: карачаевцы, балкарцы и ингуши рассматривают волка как символ агрессивности, смелости, боевитости. В фольклорном дискурсе «волк» ассоциируется как с положительными, так и с отрицательными чертами.

Как показал проведенный анализ, активность использования того или иного названия животного во фразеологизмах неодинакова. Чаще компонентами фразеологизмов становились лексемы, называющие домашних животных, например, корова, овца, баран, курица, петух и др., что объясняется их тесным контактом с человеком. Именно их поведение, повадки и привычки легли в основу при формировании значения фразеологизмов. Те дикие животные, с которыми человеку приходилось сталкиваться чаще, также остались как маркеры, характеризующие свойства человека, его поведение, к примеру, волк, медведь, лисица.

Итак, мы приходим к выводу, что наименования домашних животных в составе карачаево-балкарской и ингушской фразеологии передают как их положительные, так и отрицательные характеристики. В балкарской и ингушской фразеологии зоонимы характеризуют человека, метафорически представляя типичные черты людей, их ценности, эмоциональные, волевые и интеллектуальные действия и состояния, нормы поведения в обществе. Анализ показал, что во фразеологии обоих лингвокультурных сообществ зафиксированы одни и те же человеческие качества: жестокость, трусость, упрямство, глупость, задиристость, а также трудолюбие, верность, сила, мудрость, ловкость.

Заключение

В результате проведенного нами сопоставительного анализа карачаево-балкарских и ингушских фразеологизмов с названиями домашних и диких животных можно говорить о существовании уникальных подгрупп устойчивых сочетаний в каждом языке, в которых отражаются особенности национальных культур, традиций, быта, обычаев, преданий и исторических фактов. Изучение фразеологических единиц с компонентом, обозначающим диких и домашних животных в разносистемных языках, помогает обнаружить всеобщие и своеобразные свойства образности, определяющие особенности метафорических переносов.

В исследовании выявлено, что наименования домашних животных в составе карачаево-балкарской и ингушской фразеологии передают как их положительные, так и отрицательные характеристики. В устойчивых выражениях зоонимическая лексика характеризует человека, метафорически представляя типичные черты людей, их ценности, эмоциональные, волевые и интеллектуальные действия и состояния, нормы поведения в обществе.

About the authors

Makhti Z. Ulakov

Kabardino-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

Author for correspondence.
Email: maxtti@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-5972-8472
SPIN-code: 2697-4930

Doctor of Philological Sciences, Professor, Senior Scientific Researcher of the Department of the Karachay-Balkar Language Sector, Institute of Humanitarian Researches

Russian Federation, 360000, Nalchik, 18 Pushkin street

Zufira Kh. Kieva

Ingush Research Institute of Humanities

Email: maxtti@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-0802-8337
SPIN-code: 5482-8844

Doctor of Philological Sciences, Head of the Department of Ingush language, Professor of PMNO of Ingush State University

Russian Federation, 386001, Magas, 11 Malsagova street

Lyudmila Kh. Makhieva

Kabardino-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

Email: maxtti@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-6186-0395
SPIN-code: 3779-5112

Candidate of Philological Sciences, Deputy Director of Research, Leading Researcher of the Karachay-Balkar Language Sector, Institute of Humanitarian Researches

Russian Federation, 360000, Nalchik, 18 Pushkin street

References

Supplementary files