“The Man from Moscow”: Kenneth Koma and the USSR’s relations with Botswana in the 1960s – the first half of the 1970s

Full Text

История отношений СССР и Ботсваны до сих пор не получила достаточного освещения в научной литературе. За последние годы вышло несколько фундаментальных работ по истории советской политики на юге Африки. Среди отечественных авторов к этой теме обращались И.И. Филатова и А.Б. Давидсон, В.Г. Шубин, А.А. Токарев и др¹. Среди зарубежных работ следует выделить книги Н. Телепневой, А.О. Вестада, К. Сондерса, Х.А. Фонсеки и др². Однако в центре внимания большинства исследований находятся отношения СССР с наиболее крупными освободительными движениями юга Африки — Африканским национальным конгрессом (АНК), Народной организацией Юго-Западной Африки (СВАПО), Народным движением за освобождение Анголы (МПЛА) и др. Автору удалось обнаружить лишь одну обзорную статью, посвященную истории советско-ботсванских отношений³.

Подобное невнимание к истории советско-ботсванских отношений вряд ли можно считать оправданным. Географическое расположение Ботсваны предопределяло ее важную роль в освободительной борьбе на юге Африки. Через ее территорию осуществлялась связь АНК, СВАПО и других освободительных движений с подпольем в ЮАР, в столице Габороне действовали их связные. Долгое время Ботсвана оставалась основным каналом переправки беженцев из Южной Африки⁴. Как указывалось в отчете делегации Советского комитета солидарности, посетившей Ботсвану в январе 1978 г.: «Руководство Ботсваны фактически содействует деятельности на территории страны национально-освободительных движений, в частности ЗАПУ, хотя официально лишь разрешает проживание беженцев из ЮАР, Родезии и Намибии»⁵.

Таким образом, Ботсвана играла важную роль в поддержке освободительных движений юга Африки, что в первую очередь вызывало к ней интерес Советского Союза. И хотя руководство Ботсваны сохраняло близость с Западом, прежде всего с Великобританией и США, и настороженно относилось к коммунистическим идеям, это не помешало Москве наладить сотрудничество с Габороне. В 1970 г. были установлены дипломатические отношения с СССР (посол в Замбии одновременно представлял интересы Москвы и в Ботсване), а с 1976 г. в Габороне появилось постоянное дипломатическое представительство СССР.

Исходя из указанных причин, автор считает важным обратиться к опыту советско-ботсванских отношений, что позволяет с новой стороны посмотреть на соотношение идеологических и прагматических соображений во внешней политике Советского Союза на юге Африки в период холодной войны. Москва в отношении Ботсваны, как показывает анализ архивных документов, исходила прежде всего из прагматических интересов — поддержка АНК и других движений, ведущих борьбу против режима апартхейда в ЮАР. Поэтому идеологически более близкий СССР, но вызывавший неприятие у официальных властей Габороне Национальный фронт Ботсваны (НФБ) столкнулся с большими трудностями в налаживании отношений с Москвой. Подобный прагматизм совершенно не отменяет того факта, что в других случаях советские дипломаты и ответственные лица в ЦК КПСС могли руководствоваться преимущественно идеологическими соображениями. Их влияние было особенно заметно, например, когда речь шла о контактах освободительных движений Юга Африки с Китаем⁶.

Хронологические рамки статьи обусловлены тем, что именно в 1960–1975 гг. происходило формирование политического курса СССР в отношении Ботсваны.

В основе данного исследования находятся документы фонда Советского комитета солидарности стран Азии и Африки (СКССАА)⁷. Ботсване в нем посвящены три отдельные папки (дела 713, 714 и 715), в которых содержатся справки, информации, отчеты о визитах официальных делегаций, а также переписка сотрудников СКССАА с ботсванскими политическими деятелями и организациями. Все эти документы еще не были введены в научный оборот. Часть документов находится в делах, содержащих регулярную переписку СКССАА с национальными комитетами солидарности и политическими организациями стран Африки.

В деле 714 хранятся два близких по содержанию рукописных текста на английском языке (частично переведенных на русский язык) за авторством Кеннета Комы, отправленных в адрес СКССАА в июне 1966 г. Озаглавлены они были схожим образом: «Борьба за единство Ботсваны» и «Борьба за единство в Бечуаналенде»⁸. Содержание этих документов во многом определило дальнейшее направление исследования и подтолкнуло автора обратиться к личности Комы и его роли в советско-ботсванских отношениях.

Кома родился в 1924 г., по некоторым сведениям, происходил из рода верховного вождя (кхоси) бангвато (крупнейшее вождество доколониальной Ботсваны). Его публичная деятельность началась еще в период британского протектората, когда Кома примкнул к сторонникам Серетсе Кхамы, выступавшим против его изгнания из протектората. Протесты вылились в столкновения с полицией в июне 1953 г. В это время Кома уже был известным политическим активистом. Работая учителем, он организовал Молодежный фронт Бечуаналенда (МФБ), путешествовал по стране, выступал с лекциями об «африканской революции» и борьбе за независимость. Вероятно, в это время вступил в южноафриканский АНК. Не позднее 1955 г. Кома покинул Бечуаналенд и последующее десятилетие провел за рубежом⁹.

Первоначально он отправился на учебу в Великобританию, где получил степень бакалавра права. Увлекшись марксизмом, продолжил образование в Карловом университете (Чехословакия) на философском факультете¹⁰. В 1962 г. он получил двухгодичную стажировку в Институте Африки АН СССР, став первым африканцем, защитившим в 1964 г. в его стенах кандидатскую диссертацию на тему «Уроки Конголезского кризиса, 1960–1963 гг.»¹¹. Он стал одним из первых ботсванцев, получившим научную степень, которая приравнивалась к PhD.

В Карловом университете Кома, помимо учебы, выполнял функции представителя южноафриканских политических организаций. Его связи не ограничивались лишь Ботсваной, чему, вероятно, способствовало его членство в АНК. В записи беседы, состоявшейся 3 августа 1961 г. в советском посольстве в Чехословакии, Кома указан как представитель лидера Партии конгресса Басутоленда Нцу Мокхехле¹². Очевидно, что Кома принимал активное участие в жизни антиколониальных движений юга Африки, которые были тесно связаны друг с другом. Центральным звеном этих отношений являлись, конечно, организации Южной Африки.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и обратиться к политической ситуации в Бечуаналенде, без чего невозможно понять как развитие политической карьеры Комы, так и те сложности, с которыми сталкивался СССР в выстраивании отношений с независимой Ботсваной.

В начале 1960-х годов в протекторате появились две политические партии. Первой стала Народная партия Бечуаналенда (НПБ) (1960), ее лидерами являлись Моцамаи Мпхо, Филип Матанте и Кхалеманг Мотсете. Через два года при участии властей протектората возникла Демократическая партия Ботсваны (ДПБ), лидером которой стал Серетсе Кхама. Членами ДПБ были землевладельцы европейского происхождения, представители бизнеса и африканцы из числа учителей и служащих колониальной администрации¹³.

НПБ претендовала на статус единственной антиколониальной силы в Бечуаналенде. Ее лидеры имели тесные связи с АНК, Мпхо входил в число 156 обвиняемых на процессе по государственной измене (завершился оправданием всех обвиняемых в 1961 г.). Все подсудимые являлись участниками южноафриканского Конгресса народов 1955 г., на котором была принята Хартия свободы — главный программный документ АНК и его союзников¹⁴. Однако в 1962 г. в НПБ произошел раскол, который оказал влияние на развитие ситуации в Бечуаналенде.

В июне 1962 г. между Мпхо, с одной стороны, и Матанте, выступавшем в союзе с Мотсете, — с другой, разразился конфликт из-за распределения финансовой помощи в 9 тыс. долл. Мпхо обвинил Матанте в присвоении денег и попытался сместить его с поста президента партии. Матанте и Мотсете в ответ собрали своих сторонников и объявили о снятии Мпхо с поста генерального секретаря и его исключении из партии. Все это сопровождалось взаимными нападками, вплоть до физических столкновений сторонников враждующих фракций¹⁵.

Причины этого внутрипартийного конфликта лежали не только в плоскости личного соперничества, но и являлись отражением более масштабных процессов, происходивших в южноафриканском освободительном движении.

В рядах АНК в 1958 г. также произошел раскол, из его состава вышла группа активистов во главе с популярным лидером Робертом Собукве. Он и его единомышленники были недовольны сотрудничеством АНК с коммунистами и представителями нечернокожего населения ЮАР. Протест с их стороны вызывали и положения Хартии свободы. В частности, в ней содержались и такие слова: «Южная Африка принадлежит всем, кто в ней проживает, черным и белым»¹⁶.

Собукве и его единомышленники основали новую организацию — Панафриканистский конгресс (ПАК), который стал быстро набирать популярность среди африканского населения. В политической сфере целью африканистов, как стали называть сторонников ПАК, Собукве провозглашал «создание африканского правительства африканцами и для африканцев». Коммунизм африканисты также рассматривали в качестве чуждой идеологии, которую, с их точки зрения, пытались навязать африканцам белые. Собукве был противником подхода, которого придерживался АНК после 1955 г. По его мнению, права человека должны были гарантироваться на уровне индивида, а не «“расовых” групп»¹⁷. Однако на практике среди масс африканского населения получили распространение более примитивные трактовки его идей, которые можно выразить в упрощенном виде как «Африка для африканцев!»

Процессы, происходившие в Южной Африке, оказали непосредственное влияние на расстановку сил в антиколониальном движении Бечуаналенда. Матанте и Мотсете в этом конфликте приняли сторону ПАК и начали борьбу против распространения «коммунистического влияния» в Бечуаналенде, в то время как Мпхо сохранил тесные связи с АНК¹⁸. Таким образом, личное соперничество между ними наложилось на идеологические расхождения, и противостояние обрело более ожесточенные формы. Описывая ситуацию в Бечуаналенде в послании Постоянному секретариату Организации солидарности народов Азии и Африки от 9 июля 1963 г., Мпхо приводил следующие свидетельства «раскольнической» деятельности фракции Матанте — Мотсете. Они начали в Бечуаналенде кампанию по депортации членов АНК обратно в Южную Африку. Сторонники Матанте совершали нападения на членов фракции Мпхо, публично называя их коммунистами. Во время конференции АНК в Лобаце (октябрь 1962 г.) Матанте и Мотсете организовали демонстрацию около здания, где она проходила. Участники акции несли плакаты с именами Мозеса Котане, Уолтера Сисулу, Думы Нокве и других членов АНК из числа членов коммунистической партии. Матанте также направил письмо британскому верховному комиссару Джону Моду с требованием остановить проведение конференции АНК¹⁹. В 1963 г. Мпхо окончательно порвал с НПБ, контроль над которой установил Матанте, и основал Партию независимости Бечуаналенда (ПНБ). Во время беседы в СКССАА 4 марта 1964 г. он подчеркивал: «Особенно тесная связь существует между НПБ²⁰ и Африканским национальным конгрессом Южной Африки, т[ак] к[ак] через Бечуаналенд с помощью НПБ осуществляется переброска в ЮАР эмиссаров АНК и отправка патриотов из ЮАР, которым необходимо скрыться от преследования полиции»²¹.

Кома, находясь в Москве, внимательно следил за событиями, происходившими у него на родине. Сведения о них он получал из писем и от других студентов с юга Африки, прибывавших на обучение в СССР. Он также встречался с делегатами из Бечуаналенда и других стран юга Африки, приезжавшими в Советский Союз. Описание такой встречи оставил профсоюзный активист из Бечуаналенда Нтваеселе Тхатайоне «Фиш» Кейтсенг²², прибывший в конце октября в Москву в качестве гостя на XIII конгресс профсоюзов СССР (28 октября — 2 ноября 1963 г.).

Кома узнал о прибытии Кейтсенга от членов Народной партии, проследовавших через Москву транзитом в Пекин. Когда Кейтсенг прибыл в гостиницу, его уже ожидала там записка, в которой Кома просил связаться с ним. Во время бесед у него в комнате главной темой разговоров была ситуация в Бечуаналенде. Уже тогда Кома высказал идею создания Единого фронта, который должны были составить враждующие между собой фракции НПБ и африканские профессиональные организации. По замыслу Комы, Фронт должен был противостоять Демпартии, которую он считал пробританской, а значит, не представлявшей интересы народа Бечуаналенда. Кома попросил Кейтсенга передать три письма, адресованных Мпхо, Матанте и Мотсете. В них он предлагал свою помощь по разрешению противоречий и образованию Единого фронта²³. Если эти послания и дошли до адресатов, это никак не сказалось на ситуации в НПБ.

В июле 1964 г. у Комы состоялась беседа с научным сотрудником Института Африки Ю.М. Ильиным²⁴, в ходе которой он подтвердил свое намерение возглавить работу по созданию «национального народно-демократического Фронта». В него должны были войти НПБ, компартия²⁵, профсоюзы, молодежные организации и др²⁶. Кома не предполагал занимать в будущей организации руководящий пост, он отводил себе роль главы международного отдела.

По данным Ю.М. Ильина, Кома намеревался покинуть СССР в октябре 1964 г. Однако прибыл он в Бечуаналенд лишь в феврале 1965 г.²⁷ В течение этих месяцев Кома совершил путешествие по странам Восточной Европы, пытаясь договориться об оказании финансовой помощи и приеме на обучение студентов из Бечуаналенда²⁸. В Праге он встретился с учившимися там Гарри Тлале и Хендерсоном Тлхойве. Вместе они написали первый вариант устава Национального фронта Ботсваны²⁹.

Вернемся к двум текстам Комы, посвященным положению в Бечуаналенде / Ботсване, о которых шла речь в начале статьи. Тексты двух записок, отправленных Комой в СКССАА в июне 1966 г., представляли собой отчет о проделанной работе и описание политической ситуации накануне обретения Ботсваной независимости. Кроме того, в них излагался план политической работы и развития НФБ. Их содержание показывает, что на его мировоззрение и практические шаги, которые он предпринимал, вернувшись в Бечуаналенд, большое влияние оказала советская теория национально-освободительной революции.

В начале 1960-х годов в СССР в рамках этой теории разрабатывалась концепция «некапиталистического пути развития», который рассматривался как переходный этап на пути к социализму. Совещание коммунистических и рабочих партий 1960 г. определило, «что классовой основой некапиталистического развития являлся “единый национальный демократический фронт всех патриотических сил нации”, основой которого являлся союз рабочего класса и крестьянства»³⁰. Институт Африки, где в течение двух лет стажировался Кома, был одним из советских научных центров, где пытались приспособить эту теорию к африканской действительности.

Рассмотрим формулировки и положения посланий Комы в СКССАА, которые, по его представлениям, соответствовали советскому видению того, как должна действовать по-настоящему прогрессивная и революционная партия.

Описание ситуации в Ботсване Кома начал с характеристики причин подавляющей победы Демократической партии во главе с Серетсой Кхамой на всеобщих выборах 1 марта 1965 г. (ДПБ получила 28 мест в парламенте из 31). Всего он выделяет пять факторов, способствовавших этому результату: авторитет Кхамы как лидера самого большого вождества Бангвато, насчитывавшего 210 тыс. человек; поддержка европейцев; раскол НПБ; низкий социальный статус Мпхо, Матанте и Мотсете, обусловленный их происхождением³¹; ДПБ имела лучшую организацию и больше финансовых и материальных возможностей для ведения агитации. Главы других крупных вождеств также поддержали Кхаму, так что у оппозиции просто не было шансов на победу³².

Первым шагом на пути устранения монополии на власть ДПБ должно было стать объединение всех разрозненных оппозиционных сил. Сразу же после выборов в марте 1965 г. Кома и его единомышленники создали инициативный комитет Единого фронта. Для проведения дискуссий среди оппозиционных групп были устроены встречи представителей Матанте, Мпхо, Мотсете, профсоюзов и молодежных организаций³³. Всего состоялось восемь совещаний, закончившихся безрезультатно. В конце концов было принято решение организовать Фронт без Мпхо и Матанте, а в октябре 1965 г. официально объявлено об основании НФП³⁴. Президентом Фронта избрали Даниэля Квеле, директора школы в Франсистауне, а Кома, как он и обещал в разговоре с Ю.М. Ильиным, занял пост секретаря по международным вопросам³⁵.

Кома намеревался строить партию, которая, придя к власти, осуществила бы программу радикальных преобразований. Естественными союзниками он считал социалистические страны, поэтому в послании в СКССАА достаточно развернуто изложил стратегию НФП по приходу к власти. Во-первых, он предполагал развивать молодежные, женские и профсоюзные организации, которые должны были примыкать к «соответствующим всеафриканским организациям и сотрудничать с ними и с соответствующими организациями социалистических стран». Во-вторых, Кома предлагал направить на обучение в социалистические страны как можно больше молодых людей. В-третьих, Кома не рассчитывал, что ДПБ и «империалисты» добровольно уступят власть, а потому призывал готовиться к насильственному свержению Кхамы, которого рассматривал как ставленника британских колонизаторов³⁶.

Кома предполагал, что к 1970 г. в Ботсване должна будет действовать самостоятельная коммунистическая партия, надеясь на помощь Советского Союза в ее организации. Помимо будущих партийных кадров, Москва также должна была обеспечить военную подготовку специально отобранных для этой цели кандидатов. В качестве немедленной помощи Кома просил предоставить типографское оборудование, три или четыре внедорожника, финансовую помощь в размере от 700 до 1 тыс. ф. ст., литературу по марксистско-ленинской философии и подписку на советские журналы, издававшиеся на английском языке («Новое время», «Международные отношения» и «Московские новости»)³⁷.

Это был достаточно стандартный набор просьб, с которыми обращались африканские освободительные движения к Советскому Союзу. Намерение отправить в СССР людей для прохождения военной подготовки также нельзя считать экстраординарным, так как в 1960-е годы Москва уже готовила кадры «Умконто ве Сизве» — военной организации АНК. Было и еще одно соображение, которое могло подтолкнуть его к презентации столь решительного плана действий. Демонстрируя готовность пойти на самые крайние меры в «борьбе за освобождение», Кома, видимо, рассчитывал на благосклонное отношение советского руководства. Характеристика ДПБ и Кхамы как проводников «империалистического и неоколониального» влияния, по его мнению, также должна была быть с пониманием воспринята в Москве.

Возвращение Комы из Москвы и создание НФБ вызвали большое беспокойство со стороны властей. В августе 1967 г. Особое отделение полиции Ботсваны составило отчет, который начинался с утверждения, что Кома «основательно проникся идеями коммунизма» и намеревался «получить в конечном итоге полный и диктаторский контроль над оппозицией». В отчете также отмечалось, что «НФБ организовал крестовый поход, чтобы распространить среди государственных служащих, молодежи и рабочих коммунистические идеи». Особое отделение и ДПБ пытались дискредитировать НФБ как коммунистическую организацию³⁸.

В Государственном архиве РФ сохранилось несколько документов, которые позволяют представить общую направленность агитации, проводившейся правительством против НФБ. В листовке «Человек из Москвы» утверждалось, что Кома изучал в Москве, Пекине и Праге «военное дело, способы ведения партизанской войны, политические науки, революционную тактику, и сегодня он эксперт не в юриспруденции, а в коммунистическом проникновении и идеологической обработке». «Какой независимости может добиться для нас “московит” Кома? Это будет не независимость, а нескончаемое рабство либо под властью Москвы, либо Пекина»³⁹. Представитель Службы безопасности отмечал в своем комментарии южноафриканской газете Rand Daily Mail в конце ноября 1967 г.: «Опасность заключается в том, что некоторые из них (ботсванцев. — А.В.) ослеплены типичной красной идеей Единого фронта как начального этапа партийного строительства… его влияние растет за счет антиевропейской программы (anti-white ticket), которую легко продать в бедной черной стране, где люди не могут найти работу»⁴⁰. Таким образом, НФБ представлялся властям в качестве проводника интересов коммунистических стран и реальной угрозы политической стабильности. Но подобные оценки были явным преувеличением и скорее характеризовали плохую информированность и нервозность властей.

Москва не проявляла склонности поддерживать амбициозные планы Комы. 30 сентября 1966 г. была провозглашена независимость Ботсваны, а Кхама стал ее первым президентом. 31 октября Ботсвану приняли в Организацию африканского единства⁴¹. Поддержка «подрывной» деятельности против законного правительства после его официального признания грозила серьезными репутационными потерями в глазах африканских стран.

СКССАА ответил на обращения Комы лишь в декабре 1966 г. Хотя письмо было выдержано в мягком и учтивом тоне, его содержание обескураживало. Комитет солидарности указывал, что не имел возможности выполнить все просьбы, с которыми обращался Кома. Ему пообещали отправить печатную машинку через советское посольство в Замбии, 100 кг книг и организовать подписку на советские периодические издания. Также СКССАА был готов предоставить НФБ две стипендии для обучения его представителей в советских вузах⁴².

В последующие годы К. Кома и связанные с НФБ организации неоднократно обращались в Москву и советское посольство в Лусаке с просьбами оказать помощь и принять на обучение ботсванских студентов в советские учебные заведения⁴³. Однако нам удалось найти в фонде СКССАА лишь единичные письма после 1966 г., направленные в адрес организаций, связанных с НФБ⁴⁴.

30 сентября 1976 г. Кома в ходе визита советского посла В.Г. Солодовникова смог передать ему письмо, в котором выражал сожаление, что НФБ так и не удалось наладить взаимное сотрудничество с СКССАА, несмотря на то что он неоднократно в прошлом отправлял письма в его адрес. Это он объяснял трудностями коммуникации, хотя, скорее всего, Кома вряд ли был настолько наивен, чтобы списывать отсутствие ответов целиком на расстояния и происки врагов. Как указывал Кома, с 1966 г. НФБ практически не получал никакой помощи извне, за исключением предоставления стипендий, но и их он практически перестал получать после обретения независимости и установления дипломатических отношений между Габороне и Москвой. С этого момента все стипендии предоставлялись Советским Союзом в распоряжение властей Ботсваны. Кома снова предлагал наладить неофициальные каналы помощи со стороны СССР, хотя бы посредством продажи политической литературы и распространения советских фильмов через структуры НФБ и предоставления стипендий через Всемирную федерацию молодежи⁴⁵. Ответ на это письмо в архивах обнаружить не удалось.

В чем причина отсутствия тесного взаимодействия Москвы с Комой — марксистом, приверженцем социализма и противником Запада?

Следует отметить его слишком большую самостоятельность и независимость. В документах нет и намека на то, что Кома предварительно согласовывал свои планы с Москвой. Наоборот, его действия полностью расходились с ее политикой в отношении Ботсваны. Намерения Комы по созданию радикальной оппозиционной партии, его репутация «коммуниста» могли лишь помешать развитию отношений между Москвой и Габороне. С точки зрения МИД СССР приоритетом являлось установление дипломатических отношений с правительством Кхамы. По настоянию Москвы СКССАА пришлось согласиться с тем, что в состав делегации Ботсваны, посетившей Советской Союз в 1969 г., вошли исключительно члены правительства, хотя первоначально в Комитете солидарности были планы по приглашению представителей оппозиционных НФБ и Партии независимости Ботсваны⁴⁶. Тем самым линия СКССАА на многовекторную политику развития отношений с оппозиционными партиями не получила поддержку. В советском «табеле о рангах» позиция МИДа была весомее мнения сотрудников Комитета солидарности.

Заинтересованность СССР в развитии отношений с Габороне также объяснялась важным значением страны для АНК — главного союзника Москвы в регионе. Ботсвана была основным каналом переправки политических беженцев из ЮАР и сопредельных стран. В 1969 г., по данным государственного министра Е.С.К. Масиси, в Ботсване находилось до 4 тыс. беженцев из Южной Африки, Родезии, Анголы и Мозамбика⁴⁷. И хотя Кхама прилагал все усилия, чтобы избегать конфронтации с ЮАР, тем не менее он открыто осуждал политику апартхейда, режим Яна Смита в Родезии и колониальную политику Португалии⁴⁸. Однако, несмотря на совпадение позиций по этим ключевым вопросам, отношения АНК с официальными властями Ботсваны развивались непросто. Кхама, осуждая политику Претории, избегал открытой конфронтации с ней, опасаясь катастрофических последствий для своей страны. Экономическая блокада или открытая вооруженная интервенция со стороны ЮАР являлись вполне реальными рисками, которых он всеми силами пытался избежать. Поэтому с 1966 по 1969 г. на территории Ботсваны были арестованы около 30 бойцов «Умконто ве сизве» (боевое крыло АНК), пытавшихся проникнуть на территорию ЮАР. Среди них оказался и Крис Хани, лидер ЮАКП и руководитель штаба Умконто. Однако Ботсвана не пошла на их выдачу Претории и лишь ограничилась приговорами к небольшим тюремным срокам⁴⁹.

В АНК понимали все трудности положения Кхамы. Не исключено, что советское руководство предварительно консультировалось с ЮАКП и АНК по вопросу развития отношений с Ботсваной. Об этом свидетельствуют документы, совсем недавно обнаруженные автором⁵⁰. Сохранилось немало данных о консультациях советского руководства с южноафриканскими представителями ЮАКП и АНК по другим проблемам, что может говорить о существовании подобной практики на регулярной основе⁵¹.

О согласованности действий Москвы с АНК также может свидетельствовать то, что сразу же после установления дипломатических отношений между СССР и Ботсваной АНК начал переговоры с правительством Кхамы, добиваясь согласия на открытие своего представительства в Габороне⁵². Однако правительство Ботсваны оказывало освободительным движениям только политическую и гуманитарную поддержку. Военные операции Умконто оно оценивало как плохо подготовленные, официально подобные действия не одобряло и старалось не провоцировать лишний раз ЮАР⁵³.

При такой позиции Кхамы НФБ оставался главным союзником Умконто в Ботсване. Его активисты помогали осуществлять переброску бойцов Умконто в ЮАР, организовывали тайники с оружием и создавали каналы по его переправке в Южную Африку. По сути, активисты НФБ помогали АНК и ЮАКП в осуществлении нелегальной деятельности на территории Ботсваны⁵⁴. Члены НФБ также могли делиться информацией с советскими дипломатами и представителями спецслужб, работавшими под дипломатическим прикрытием. Вряд ли можно считать случайностью, что власти Ботсваны периодически высылали советских представителей после учреждения постоянной дипломатической миссии в 1976 г. с формулировкой «за вмешательство во внутренние дела»⁵⁵. Однако прямых свидетельств подобного «вмешательства» в российских архивах на данный момент не обнаружено. Вероятно, в Габороне слишком ревниво воспринимали контакты посольства СССР с оппозицией и представителями АНК и ЮАКП, находившимися на территории Ботсваны.

Следует сказать еще несколько слов о политических взглядах Комы, что также могло влиять на его отношения с советскими представителями. Его мировоззрение не предполагало копирования советской модели. В своем послании «Борьба за единство в Бечуаналенде» 1966 г. он писал: «Цель Фронта: не занимая просоветской или прокитайской позиции, бороться против империализма, отстаивая интересы своего народа. Фронт постановил не принимать участия в нападках на Китай или Москву»⁵⁶. Учитывая, что в это время противостояние между Москвой и Пекином шло к своей кульминации, подобное заявление вполне могли воспринять, выражаясь терминологией того времени, как проявление «оппортунизма».

В журнале «Пуо-Пхаа» («Откровенный разговор»), который являлся официальным печатным органом НФБ, также высказывались идеи, которые могли вызвать раздражение Москвы. В редакционной заметке журнала за июнь 1967 г. содержался призыв к деколонизации культуры и образования, к «открытию заново нашей идентичности как народа, внесшего особый вклад в то, что д-р Сенгор, президент Сенегала, называет всемирной цивилизацией (Universal Civilisation)»⁵⁷. Помимо призыва к достижению подлинной политической, экономической и культурной независимости, НФБ подчеркивал необходимость опоры на собственные силы (идея, свойственная маоизму!). Во внутренней политике НФБ придерживался также принципа «локализации», под которой понималась африканизация государственного аппарата и экономики. В качестве примера такой политики приводились Танзания, Демократическая Республика Конго и Кения. При этом именно последняя, несмотря на свою прозападную линию, рассматривалась в «Пуо-Пхаа» в этом отношении образцовой⁵⁸.

Таким образом, в идеологическом отношении взгляды Комы расходились с советскими представлениями по целому ряду важных для Москвы пунктов. Его воззрения составляли смесь африканского национализма и марксизма (причем не чисто советского). Подобная самостоятельность и идейная «самобытность» могли скорее настораживать, чем привлекать советскую сторону. Официальные власти Ботсваны занимали более предсказуемую и понятную позицию с точки зрения долговременных интересов СССР и его союзников в регионе. Прагматические соображения, хотя и не лишенные определенной доли влияния идеологического фактора, свойственного всему периоду холодной войны, взяли в данном случае верх.

 

¹ Токарев А.А. Военно-политическое сотрудничество СССР/России с бывшими португальскими колониями в Африке (1960-е — начало 2000-х гг.) // Юг Африки: наследие прошлого и настоящее / отв. ред. Л.Н. Рытов. М., 2006. С. 223–226; Shubin V. The Hot “Cold War”. The USSR in Southern Africa. London, 2008; Шарый В.И. Сотрудничество СССР со странами Африки в 1960–1980-е гг.: историческое исследование (на примере бывших португальских колоний): дис. … канд. ист. наук. М., 2010; Filatova I., Davidson A. The Hidden Thread. Russia and South Africa in the Soviet Era. Johannesburg, 2013.

² Westad O.A. The Global Cold War. Third World Interventions and the Making of Our Times. Cambridge, 2005; Southern African Liberation Movements and the Global Cold War “East”. Transnational Activism 1960–1990 / eds L. Dallywater, Ch. Saunders, H.A. Fonseca. Berlin, 2019; Telepneva N. Cold War liberation: the Soviet Union and the collapse of the Portuguese empire in Africa, 1961–1975. Chapel Hill, 2021; Eastern Europe, the Soviet Union, and Africa New Perspectives on the Era of Decolonization, 1950s to 1990s / eds L. Dallywater, Ch. Saunders, H.A. Fonseca. Berlin, 2023.

³ Kwante M.C. Kwante, Manatsha B.T. Origins and Dynamics of the Botswana-Soviet Union Relations, 1960s to 1990 // Botswana Notes and Records. 2016. Vol. 48. P. 85–96.

⁴ Makgala Ch.J. The BNF and BDP’s “Fight” for the Attention of the ANC, 1912–2004: A Historical Perspective // Botswana Notes and Records. 2006. Vol. 38. P. 118.

⁵ Отчет о поездке делегации СКССАА в Ботсвану и Замбию (17–25 января 1978 г.) // Государственный архив Российской Федерации (далее — ГА РФ). Ф. 9546. Оп. 1. Д. 715. Л. 121.

⁶ Например, см.: Voevodskiy A. The Sino-Soviet Split and Soviet Policy towards Southern African Liberation Movements in the early 1960s // Eastern Europe, the Soviet Union, and Africa New Perspectives on the Era of Decolonization, 1950s to 1990s. Berlin, 2023. P. 179–197.

⁷ ГА РФ. Ф. 9540.

⁸ Koma K. The Struggle for Unity in Botswana; The Struggle for Unity in Bechuanaland // ГА РФ. Ф. 9546. Оп. 1. Д. 714. Л. 9–47. Бечуаналенд — название Ботсваны в период британского протектората (1885–1966). В статье используются оба названия, применительно к периоду до 1966 г. — Бечуаналенд, после — Ботсвана.

⁹ Ramsay J., Morton B., Morton F. Historical Dictionary of Botswana. Lanham, 1996. P. 119, 216–217; Kwante M.C. Kwante, Manatsha B.T. Op. cit. P. 88; Makgala Ch.J. Op. cit. P. 120.

¹⁰ Morima N.A. Remembering the unwanted: Dr. Kenneth Koma // Weekendpost. 2016. 5th April. URL: https://www.weekendpost.co.bw/25337/columns/remembering-the-unwanted-dr-kenneth-koma/ (дата обращения: 09.08.2023); В.Ф. Попов — МИД СССР. Запись беседы с г-ном Кеннета Кома, студентом философского факультета Карлова университета, представителем лидера партии конгресса Базутоленда Нтсу Мокхехле, 3 августа 1961 г. // ГА РФ. Ф. 9540. Оп. 2. Д. 45. Л. 63.

¹¹ Кома К. Уроки конголезского кризиса, 1960–1963 гг.: дис. … канд. ист. наук. М., 1964; Ю.М. Ильин — В.Г. Солодовников. Письмо директору Института Африки АН СССР о беседе с К. Кома, 20 июля 1964 г. // ГА РФ. Ф. 9540. Оп. 1. Д. 174. Л. 13.

¹² В.Ф. Попов — МИД СССР. Запись беседы с г-ном Кеннетом Комой // ГА РФ. Ф. 9540. Оп. 2. Д. 45. Л. 63.

¹³ Makgala Ch.J. Op. cit. P. 38.

¹⁴ Ibid. P. 118; Ботсвана (справка), 16 сентября 1969 г. // ГА РФ. Ф. 9540. Оп. 1. Д. 715. Л. 2.

¹⁵ Из дневника Л.М. Максудова. Запись беседы с генеральным секретарем Народной партии Бечуаналенда М. Мпхо о разногласиях в руководстве партии. 14 июня 1963 г. // Россия и Африка. Документы и материалы. 1961 — начало 1970-х. М., 2021. С. 823–825; Запись беседы с вице-президентом Народной партии Бечуаналенда Матанте Филлип, 27 и 29 июня 1963 г. // ГА РФ. Ф. 9540. Оп. 2. Д. 64. Л. 140.

¹⁶ Филатова И.И. Н.Р. Мандела // История Африки в биографиях. М., 2012. С. 194–195.

¹⁷ Sobukwe J.M.R. The Opening Address delivered by Mangaliso R. Sobukwe at The Africanist Inaugural Convention // The Africanist. 1959. Vol. 5. № 1. P. 3–9.

¹⁸ Л.М. Максудов — О.С. Хархардину, 2 сентября 1962 г. // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 2. Д. 57. Л. 85; Ботсвана (справка), 16 сентября 1969 г. // ГА РФ. Ф. 9540. Оп. 1. Д. 715. Л. 1–2.

¹⁹ Mpho M.K. Situation in Bechuanaland: Supplementary Statement, 9th July, 1963 // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 713. Л. 41–43.

²⁰ Так в документе, следует читать — ПНБ.

²¹ СКССАА — ЦК КПСС. Запись беседы с президентом Независимой партии Бечуаналенда М. Мпо, 4 марта 1964 г. // Россия и Африка. С. 838.

²² Кейтсенг, Нтваеселе Тхатайоне «Фиш» (1919–2005) — ботсванский профсоюзный деятель и политик. С 1949 г. член Союза африканских горнорабочих, вступил в АНК, где его непосредственным руководителем был Дж.Б. Маркс — видный деятель АНК и ЮАКП. Был одним из обвиняемых по делу о государственной измене 1956 г., в 1959 г. депортирован в Бечуаналенд. Подробнее см.: Keitseng “Fish” N.T. Comrade Fish: Memories of a Motswana in the ANC Underground / eds B. Morton, J. Ramsay. Revised Internet Edition, January 2018 // URL: https://www.academia.edu/35672165/Comrade_Fish_Memories_of_a_Motswana_in_the_ANC_Underground_Revised_internet_edition_2018 (дата обращения: 10.08.2023).

²³ Keitseng “Fish” N.T. Op. cit. P. 99.

²⁴ Ю.М. Ильин долгое время занимал должность ученого секретаря Института Африки, однако в документе он указан как простой научный сотрудник.

²⁵ По всей видимости, Кома имел в виду членов ЮАКП, которые на тот момент находились в Бечуаналенде, так как самостоятельной компартии в протекторате не было.

²⁶ Ю.М. Ильин — В.Г. Солодовников. Отчет о беседе с К. Комой, 17 июля 1964 г. // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 174. Л. 13–14.

²⁷ Keitseng “Fish” N.T. Op. cit. P. 114.

²⁸ Краткая характеристика на К. Кому, 1966 // ГА РФ. Ф. 9546. Оп. 1. Д. 714. Л. 48.

²⁹ Makgala Ch.J. Op. cit. P. 120.

³⁰ Filatova I.I. The Lasting Legacy: The Soviet Theory of the National-Democratic Revolution and South Africa // South African Historical Journal. 2012. Vol. 64. № 3. P. 517–518.

³¹ Кома указывал, что Мпхо принадлежал к этносу байей, находившемуся в доколониальный период в подчиненном положении по отношению к остальным тсвана (Кома приравнивал их статус к положению рабов), а дед Матанте был слугой вождя Кхамы, потомком которого был Серетсе. См.: Кома К. Борьба за единство Ботсваны. 1966 г. // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 714. Л. 2, 4.

³² Там же. Л. 1–4.

³³ Кома К. Борьба за единство в Бечуаналенде, 1966 // Там же. Л. 49; Keitseng “Fish” N.T. Op. cit. P. 114.

³⁴ Кома К. Борьба за единство в Бечуаналенде, 1966 // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 714. Л. 49–54.

³⁵ Там же. Л. 65.

³⁶ Там же. Л. 8, 28.

³⁷ Там же. Л. 29–31, 58–59.

³⁸ Kwante M.C. Kwante, Manatsha B.T. Op. cit. P. 90.

³⁹ The Man from Moscow, 1966 // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 714. Л. 100.

⁴⁰ Rand Daily Mail. 27.XI.1967 (цит. по: ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 714. Л. 82).

⁴¹ Известия. 2.XI.1966.

⁴² D. Dolidze, Secretary General of the SAASC — Kenneth Koma, December, 1966 // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 714. Л. 76–77.

⁴³ K. Koma — SAASC, 6th April 1967 // Там же. Л. 81; Pretty Molefhe, Botswana Youth Federation — SAASC, 9th December 1966 // Там же. Д. 235. Л. 10; С.А. Слипченко — Г.И. Фомину. Докладная записка о встрече с Кеннетом Комой, 15 и 16 сентября 1966 г. // Россия и Африка. С. 842–843.

⁴⁴ В марте 1972 г. СКССАА уведомил Молодежную федерацию Ботсваны, что отправил ей собрание сочинений В.И. Ленина в 45 томах и просил ее присылать информацию о событиях в стране. См.: ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 329. Л. 21.

⁴⁵ K. Koma, M. Giddie — SAASC, 30 September 1976 // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 715. Л. 89–91.

⁴⁶ Отчет о пребывании в СССР делегации государства Ботсвана во главе с государственным министром Е.С.К. Масиси с 9 декабря по 22 декабря 1969 г. // Там же. Л. 44.

⁴⁷ Там же. Л. 47.

⁴⁸ Известия. 26.IX.1969.

⁴⁹ Makgala Ch.J. Op. cit. P. 120.

⁵⁰ Запись беседы с руководящим работником АНК т. Мозесом Котане, 22 июля 1966 г. // Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 58. Д. 305. Л. 129. М. Котане сообщил в конфиденциальном разговоре советскому послу в Танзании А.М. Тимощенко, что Кхама обещал АНК «закрывать глаза» на его нелегальную деятельность в Ботсване. Также о контактах с Кхамой сообщал и член ЦК ЮАКП Дж. Мэтьюз (см.: Запись с лондонским представителем друзей из Лесото тов. Дж. Мэтьюзом, 12 апреля 1967 г. // РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 393. Л. 49–51).

⁵¹ Например, см.: Р.А. Ульяновский — ЦК КПСС. О нецелесообразности приглашения руководителей ФРЕЛИМО на XXIII съезд КПСС. 29 марта 1966 г. // Россия и Африка. С. 877; Проект постановления ЦК КПСС по вопросу продолжения работы консульства ЧССР в ЮАР, август 1961 г. // Архив внешней политики РФ. Ф. 0145. Оп. 20. П. 8. Д. 1. Л. 47.

⁵² Sellström T. Sweden and National Liberation in Southern Africa: Solidarity and assistance, 1970–1994. Vol. II. Solidarity and Assistance 1970–1994. Uppsala, 2002. P. 675.

⁵³ Шубин В.Г. Африканский национальный конгресс в годы подполья и вооруженной борьбы. М., 1999. С. 229.

⁵⁴ Подробнее см.: Keitseng “Fish” N.T. Op. cit. P. 102–110; Makgala Ch.J. Op. cit. P. 121.

⁵⁵ Kwante M.C. Kwante, Manatsha B.T. Op. cit. P. 93.

⁵⁶ Кома К. Борьба за единство в Бечуаналенде // ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 714. Л. 58.

⁵⁷ Puo-Phaa. June 1967 // Там же. Л. 103. Сенгор был одним из авторов и главных последователей философии негритюда, сторонников которой в советской прессе обвиняли в том, что они «льют воду на мельницу врагов африканских народов» (Известия. 11.III.1967).

⁵⁸ ГА РФ. Ф. Р9540. Оп. 1. Д. 714. Л. 104–107 об. Принцип «локализации» также был близок по своему содержанию программе ПАК, главного конкурента АНК в южноафриканском освободительном движении.

About the authors

A. V. Voevodskiy

HSE University; Institute of World History, Russian Academy of Science; The Russian Academy of National Economy and Public Administration

Author for correspondence.
Email: valeks77@mail.ru
Scopus Author ID: 57219550612
ResearcherId: K-7999-2015

доцент, старший научный сотрудник 

Russian Federation, Moscow; Moscow; Moscow;

References

Supplementary files