Content analysis in religious studies: to the problem statement

Full Text

Введение

Одной из наиболее примечательных черт новейшей истории можно с уверенностью назвать стремительное развитие технических средств коммуникации. Повышение скорости и расширение доступности информационных технологий привело к лавинообразному росту объема различных данных, содержащих результаты коммуникации. Неудивительно, что вместе с увеличением объема данных возрастал и спрос на средства их анализа [30, p. 30]. Одним из наиболее популярных средств стал количественно-качественный метод, основанный на подсчете ключевых элементов в контенте, или просто контент-анализ (далее – КА). Данный метод с успехом применяется в социологических и политологических исследованиях, а также в журналистике, экономике, психологии, литературоведении, исторических и др. областях [9]. Не осталось в стороне и религиоведение. Р. А. Дуркин отмечает, что «социологический контент-анализ в рамках религиоведения позволяет последнему осуществить проект социологической операционализации феноменов стихийной религиозности, необходимость которого систематически обосновывается в современной отечественной социологической литературе, и сформулировать теоретические концепты определения качественных форм стихийной религиозности» [1]. «Достаточно полезным» [8, c. 159] называют данный метод авторы новой монографии по социологии религии – Н. Г. Осипова и С. О. Елишев. Отечественный религиовед Д. А. Ченцова подчеркивает эффективность КА в тех случаях, когда вызывают затруднения опросные методы [19]. Важность и перспективность применения не опросных количественных методов в религиоведении неоднократно отмечал автор ряда статей, посвященных «цифровой социологии» и исследованию религиозных интернет-сообществ, – В. Г. Писаревский [10]. В статье о методах исследования постсоветской религиозности М. А. Чернецов выражает надежду, что для изучения общественной дискуссии в будущем «будет использоваться анализ контента социальных сетей» [20, c. 142].

Несмотря на всю популярность и перспективность КА, некоторые исследователи обращают внимание на недостаточность применения в религиоведении цифровых методов в целом [25] и КА в частности. В 2012 году американский социолог религии В. Карпов писал, что «в то время как оценки религиозных трендов, основанные на опросах, в последние десятилетия только умножались, масштабные контент-аналитические исследования искусства, литературы, философии и других культурных подсистем были маргинализированы, если вообще не забыты» [2]. В 2020 году вышла книга отечественного социолога религии Д. А. Узланера, автор которой пишет о данных, полученных опросными методами, что «предпочел не обсуждать достоверность этих данных по той причине, что других у нас пока нет» [17, c. 344].

Что мешает религиоведам получать данные, в которых есть очевидная потребность, и можно ли это исправить? Для поиска ответов на данный вопрос целесообразно выяснить, какие специфические и общеметодологические проблемы возникают в процессе применения КА в религиоведческих исследованиях.

Общая характеристика контент-анализа в религиоведении

Как и любой другой метод, КА имеет свои достоинства и недостатки. С философской точки зрения методология КА представляет собой восхождение «от многообразия текстового материала к абстрактной модели содержания текста» [4]. Иными словами, КА является способом получения объективной невербальной информации из массива субъективных вербальных данных [12, c. 378]. Примечательно, что многие определения КА делают акцент именно на его объективности [12, c. 378]. Она объясняется тем, что анализу подвергается уже существующий контент, что якобы должно исключать влияние исследователя на анализируемые объекты [24, pp. 205–220]. Другим объяснением объективности КА является его априорная конструкция, благодаря которой получаемые результаты должны обладать воспроизводимостью независимо от личности исследователя за счет однозначно сформулированных инструкций, лежащих в основе методики [23, p. 18].

Важно отметить, что упомянутая объективность на практике является весьма условной. Влияние исследователя на получаемые результаты присутствует, как минимум, на этапе разработки инструкций анализа, а также на этапе интерпретации результатов [33, p. 186]. По этой причине современные авторы предпочитают называть это качество КА не объективностью, а интерсубъективностью [29; 31; 34]. Однако даже относительная объективность является весьма значимой характеристикой КА, положительно отличающей его от многих других социологических методов. Среди прочих преимуществ контент-анализа можно выделить следующие: а) дистанцированность исследователя от исследуемых объектов; б) возможность исследовать косвенные признаки неявных процессов, не наблюдаемых другими способами; в) воспроизводимость результатов исследования любым другим исследователем, использующим те же исходные данные; г) надежность получаемых результатов; д) возможность частичной или полной автоматизации исследовательского процесса; е) экономичность и быстрота проведения исследований больших массивов данных (при условии частичной или полной автоматизации процесса); ж) совместимость с другими методами исследований, позволяющая взаимно дополнять и уточнять собираемые данные и др.

К недостаткам КА можно отнести следующие: а) относитульную сложность; б) высокие требования к специалистам, проводящим исследование; в) большое количество требований к исследуемому материалу (наличие материальных носителей, достаточный объем, содержательная актуальность, однородность по многим характеристикам и мн. др.); г) общеметодологические проблемы статистических методов (нечувствительность к латентному содержанию текста, возможная субъективность при кодировании и интерпретации, ложные корреляции и ошибки анализа, относительность репрезентативности выборок и др.); д) сложность проверки полученных результатов; е) недоверие со стороны сторонников качественных гуманитарных методов исследований и др. Отдельного упоминания, в контексте обсуждения недостатков КА, заслуживают методологические споры между сторонниками разных (количественных и качественных, дедуктивных и индуктивных) подходов, о которых будет сказано ниже.

Проблемы применения контент-анализа в религиоведении

Будучи относительно точным количественным методом, КА чувствителен к корректности определений, используемых как при составлении кодировочных инструкций, так и в самих исследуемых текстах. В религиоведческой среде, напротив, определения многих понятий являются дискуссионными, с рядом нерешенных проблем, начиная с определений таких предметных понятий, как «религия», «религиозность» и др. [5; 14; 18]. Многие из используемых определений являются конститутивными, в то время как для КА требуются операциональные определения, объясняющие применяемую интерпретацию исследуемого феномена, позволяющие определить концепцию исследования и показывающие, что именно будет подсчитываться в процессе анализа [24, pp. 205–220]. На практике решением данной проблемы является введение частных определений, принятых в рамках конкретного исследования [18]. Однако такое решение влечет за собой проблемы сопоставимости данных, получаемых разными исследователями, лишая КА одного из его основных преимуществ.

Помимо корректности определений, проблемным для религиоведческих исследований является методологическое требование однозначности определяемых категорий. Операциональные определения должны быть исчерпывающими (все возможные результаты попадают в одну из категорий) и исключительными (никакие результаты не попадают более чем в одну категорию) [34, p. 6]. К примеру, в исследовании требуется подсчитать количество представителей некоторой религиозной группы. Помимо уже упомянутой проблемы определения того, кого относить или не относить к выбранной религиозной группе, возникает проблема с идентификацией тех, кто относит себя к нескольким религиозным группам одновременно. Соблюдение методологических требований может потребовать здесь введения дополнительных категорий, таких как «синкретизм», «лоскутная религиозность» и др.

Кроме того, что определения в КА должны быть корректными и однозначными, проблемой для религиоведческих исследований является требование априорного подхода к подготовке исследования, призванного обеспечить необходимый уровень объективности исследования [31, p. 18]. Как можно увидеть в приведенном выше примере, на практике в религиоведческих исследованиях этот принцип трудно выполним. Исследователю приходится сначала ознакомиться с контентом и лишь потом принимать решение о том, какие категории будут включены в кодировочные инструкции. С одной стороны, от данного «индуктивного» [31, p. 18] подхода страдает одно из самых значимых преимуществ КА – объективность. С другой стороны, существует мнение, что классический «дедуктивный» [31, p. 18] подход, в котором исследователь в процессе формирования инструкций опирается лишь на опыт предшествовавших исследований, препятствует инновациям [27]. В результате религиоведам приходится балансировать между количественным и качественным подходами, стараясь соблюсти приемлемую степень объективности и в то же время удовлетворить свои исследовательские потребности. Примерами таких гибридных методик можно назвать «этнографический» [21] и «качественный» [22] КА, где количественные методики дополняются качественными. Качественные корректировки КА могут иметь циклический характер «герменевтического круга» [16], с многократным взаимным уточнением количественных и качественных методик. В других гибридных подходах предлагается «триангуляция» [31] методов, когда КА может проводиться и классическим способом, однако его данные на разных этапах дополняются и уточняются за счет параллельных качественных методик. В качестве примера «триангуляции» можно привести недавнее исследование государственно-конфессиональных отношений Е. В. Родионовой и В. Д. Коваленко [15], в котором авторы совместили количественный и качественный КА с ивент-анализом. В качестве примера циклического взаимодополнения методик может послужить работа А. А. Сычева [16], обобщающая посредством «герменевтического круга» результаты, полученные с помощью КА, дискурс-анализа и сравнительного анализа. Важно отметить, что упомянутая «триангуляция» методов может служить только для взаимодополнения данных, но не для их взаимной проверки [34]. В противном случае «герменевтический круг» может превратиться в «круг порочный».

Еще одним источником споров в т. н. «битве парадигм» [29] между сторонниками классического и различных компромиссных методик КА является требование классиков [23] к «манифестности» [24] исследуемого контента. Оно обязует исследователя анализировать только явное содержание текста, игнорируя латентный его смысл [24]. Очевидно, что в религиоведческих исследованиях следовать этому требованию проблематично. Религиозный контент часто насыщен аллегориями и метафорами. Простой подсчет слов, столбцов или действий может дать совершенно искаженную картину содержания исследуемого текста. Например, существует качественная разница между словом «Боже», произнесенным в контексте молитвы или в качестве междометия. Таким образом, возникает дилемма между объективными и воспроизводимыми, но не отражающими исследуемый феномен количественными данными, с одной стороны, и субъективными, но дающими представления о исследуемом феномене качественными данными, с другой. Решением данной дилеммы сторонники качественных методов КА считают применение более тщательной процедуры интерпретации в процессе «латентного кодирования» [6, с. 123], что подразумевает повышенные требования к количеству и квалификации кодировщиков, а также строгое соблюдение процедур проверки качества их работы [32]. Упомянутой проверкой может быть сравнение результатов кодирования одного и того же фрагмента текста разными кодировщиками с последующим сравнением результатов и получением коэффициента, демонстрирующего, насколько объективными можно считать получаемые данные [26]. Такую проверку можно сделать еще надежнее, если повторить ее с теми же кодировщиками и текстом по прошествии некоторого времени [6, c. 124].

Из вышесказанного следует, что еще одной проблемой применения КА в религиоведческих исследованиях становятся повышенные требования к квалификации не только исследователя, но и привлекаемых им кодировщиков, которые должны ориентироваться в исследуемой области, знать ее терминологию и уметь различать не только манифестное, но и латентное содержание текста [31]. Эти требования представляют угрозу для таких важных преимуществ КА, как стоимость и масштабность исследований. Традиционным решением данной проблемы являются рекомендации по более детальной проработке кодировочных инструкций, что призвано частично снять нагрузку с кодировщиков [31]. Кроме этого, с развитием информационных технологий и их применением в социологии стали появляться методики машинного кодирования и анализа текста. Относительная дешевизна и возможность обрабатывать колоссальные объемы данных обеспечили заслуженный рост популярности автоматизированных средств КА [30, p. 30, 40]. Однако в религиоведении цифровые методы обрели меньшую популярность, чем в других областях, концентрируясь преимущественно на исследованиях религиозных феноменов, представленных в цифровой среде (религиозные интернет сообщества, сайты, форумы и т. п.) [35].

Сравнительно низкую популярность автоматизированного КА в религиоведении можно попытаться объяснить тем, что его применение влечет за собой ряд новых проблем. Например, применение информационных технологий в КА повышает требования к квалификации исследователя, а также к самому исследуемому контенту, который должен быть пригоден для машинной обработки. Кроме того, когда речь идет о работе с «цифровой религией» [35, p. 78] и интернет-средой, это вызывает множество теоретических и даже философских дискуссий о правомерности и ограниченности возможностей таких исследований. В качестве примера таких дискуссий можно привести вопрос о том, насколько интернет-сообщество определенного религиозного движения отражает реальные процессы, происходящие в этом движении за пределами интернета. По этому вопросу можно встретить множество разных мнений. Одни религиоведы придерживаются позиции, что «перекодировка сакрального в двоичный код может исказить восприятие верующего человека» [7, c. 1880], видоизменяя и десакрализируя религиозную культуру, а «данные контент-анализа интернет-публикаций становится проблематично экстраполировать на реальный мир» [13, с. 50]. Другие настаивают на том, что существует «взаимосвязь социальной реальности в Интернете (онлайн) с привычной социальной реальностью (офлайн)» [11, c. 30] или феномен «реальной виртуальности» [3, c. 234–239.].

Еще одним проблемным местом в применении автоматизированного КА в религиоведческих исследованиях оказался вопрос о соотношении ручного и машинного кодирования. С одной стороны, машинное кодирование позволяет на порядок увеличить скорость, объективность, репрезентативность и масштабы исследования. Но, с другой стороны, несмотря на значительное развитие алгоритмов, позволяющих машине распознавать не только манифестное, но и латентное содержание, машины по-прежнему уступают качеству человеческого кодирования [31, p. 204]. Кроме этого, машинное кодирование уязвимо для таких явлений интернет-среды, как обезличенность, репосты, боты, накрутки, чувствительность контента к интерактивному взаимодействию, коммерческие и иные требования к контенту (количество просмотров, досматриваемость, законность) и т. д. Следует отметить, что все перечисленные проблемы в настоящее время имеют «работоспособные» решения – такие, как фильтры «антиботы», «антиананимайзеры» и т. п.

Проблемой современного автоматического кодирования является еще и то, что наиболее перспективные методы машинного анализа текста, основанные на технологиях нейросетей, имеют закрытый и неочевидный вычислительный алгоритм, т. н. «black box», что неприемлемо для религиоведческих исследований [31, p. 204].

В качестве решения вышеназванных проблем современные специалисты по КА предлагают совмещение машинного и ручного кодирования, чтобы «сохранить сильные стороны традиционного контент-анализа с его систематической строгостью и контекстуальной осведомленностью, максимизируя при этом масштабные возможности больших данных и эффективность вычислительных методов» [28, p. 47; 31, p. 204; 29].

В завершение разговора о автоматизированном КА стоит отметить, что, несмотря на существующие решения многих проблем, автоматизированные методики и компьютерные программы находят свое применение в религиоведческом контент-анализе в основном на этапах статистической обработки и графического представления данных, собранных вручную.

Заключение

Все рассмотренные выше общеметодологические и специфические проблемы закономерно ограничивают возможности применения КА в религиоведении. Эта ситуация осложняется тем, что науки о религии весьма чувствительны к попыткам операционализации предметов их изучения. Однако при более детальном рассмотрении отдельных проблем можно обнаружить, что для многих из них существуют практические решения, успешно применяемые различными исследователями. Тщательный подход к выбору подходящей методики, различные способы совмещения КА с другими исследовательскими методами, применение автоматизированных технологий на этапах сбора и кодировки информации совместно с человеческим кодированием, развитие системы операциональных определений и другие решения способны значительно расширить возможности применения КА в религиоведении.

В заключение важно отметить, что КА является «живым», развивающимся методом, а его применение в религиоведении порождает потребность в решениях частных методологических проблем. Это дает основания надеяться, что «спрос породит предложение», и в будущем нас ждет появление новых решений, расширяющих границы возможностей применения КА, в том числе и в религиоведении.

About the authors

Mikhail Y. Zamarenkov

Author for correspondence.
Email: skyw@list.ru
ORCID iD: 0000-0002-7802-5887
SPIN-code: 1046-2470

postgraduate student, scientific specialty 5.7.9 The philosophy of religion and religious studies

References

Supplementary files