Contribution of A.I. Alexandrov to the study of the secular and church history of Montenegro at the turn of the 19th and 20th centuries

全文:

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

НА РТ – Национальный архив Республики Татарстан

ОР РНБ – отдел рукописей РНБ

РНБ – Российская национальная библиотека

История Черногории более трех столетий неразрывно связана с историей России, что в первую очередь объясняется единством религии – христианством восточного образца. В Черногории, как и в России, православие в Новое время оказывало влияние на формирование мировоззрения и жизненных ориентиров жителей этой страны. Многие отечественные ученые XIX в. ставили вопрос о роли восточного христианства в истории Черногории. Так, Е.П. Ковалевский подчеркивал, что обязанности духовного главы этой страны – владыки или митрополита – были скорее политические, нежели духовные, поэтому управление Черногории ученый называл «патриархальным, а не военно-духовным» [Ковалевский 1872, 10]. Придерживавшийся научных принципов позитивизма славист В.В. Макушев полагал, что заслуги православной веры в деле сохранения народности черногорцев невозможно переоценить¹. Видный филолог и славист второй половины XIX в. П.А. Лавров характеризовал эпоху, которую завершило правление Петра II Петровича Негоша, как эпоху теократии [Лавров 1887, 1]. Термин «теократия» при описании государственного устройства Черногории использовал и выдающийся исследователь южных славян П.А. Ровинский. Он считал, что это – «единственная форма, которой обеспечивалась индивидуальность черногорского народа, его национальность и вера» [Ровинский 1888, 472].

В XX в. проблемы социально-политической истории Черногории и русско-славянских связей многие годы разрабатывала Н.И. Хитрова, однако история черногорской церкви занимала сравнительно небольшое место в ее трудах. Например, в ее обширной статье, посвященной социальным отношениям в Черногории в XIX в., православной церкви отведено только несколько абзацев [Хитрова 1979, 76; 1982, 199–200].

Среди современных исследователей первым вопрос о роли православной церкви в формировании черногорского государства поднял самарский ученый Ю.П. Аншаков. Он не нашел оснований характеризовать продолжающееся до второй половины XIX в. правление митрополитов в этой стране как теократию [Аншаков 2019, 79]. В работах современного слависта В.Б. Хлебниковой содержится вывод, что роль православной церкви в формировании черногорской государственности является уникальной [Хлебникова 2016, 122]. Современный исследователь истории Черногории Н.Г. Струнина-Бородина уделила внимание различным аспектам светской, а не церковной истории этой страны в конце XIX – начале XX в.

В настоящей статье основное внимание уделяется изучению научного наследия одного из дореволюционных ученых, внесших заметный вклад в изучение истории и культуры балканских народов, в особенности Черногории, – Александра Ивановича Александрова (1861–1918). Его заслуга состоит во всестороннем исследовании роли православия в сохранении национальной идентичности черногорцев и формировании их государственности. Немногочисленные научные работы, посвященные творческому наследию ученого, представляют собой лишь биографическое описание некоторых сторон его жизненного пути либо анализ его филологических трудов. Цель данной статьи состоит в том, чтобы проанализировать связь самобытного подхода А.И. Александрова к черногорской истории с его мировоззрением православного человека. Для написания статьи были использованы материалы из архива Императорского Казанского университета (в настоящее время – Казанский (Приволжский) федеральный университет).

Ученый-славист родился в 1861 г. в семье священника в Казанской губернии. Начальное образование получил в Первой казанской мужской гимназии, где у него проявились склонности к языкам и в целом к гуманитарным наукам². В 1879 г. юноша поступил на историко-филологический факультет Казанского университета. Сначала будущий славист был своекоштным студентом, затем вследствие успешного прохождения учебных дисциплин в течение первого курса приказом Министерства народного просвещения³ был переведен на государственное обеспечение. А. Александров отлично сдавал экзамены по сравнительному языковедению, славянской филологии, русской словесности, латинскому и немецкому языкам, истории славянских литератур⁴. По окончании курса Совет университета утвердил его в качестве кандидата историко-филологических наук по отделению русской словесности и славянской филологии, а руководство университета оставило для подготовки к профессорскому званию по кафедре сравнительного языковедения и санскрита. В 1884 г. подающего надежды филолога командировали в Дерптский университет для научных занятий, где в 1886 г. он защитил диссертацию на соискание ученой степени магистра сравнительного языковедения. Далее последовал короткий харьковский период в преподавательской и научной карьере ученого, когда он в 1886–1888 гг. состоял в должности приват-доцента Харьковского университета. Затем, в 1888 г. в Дерпте А.И. Александров был удостоен степени доктора славянской филологии. И, наконец, в ноябре 1888 г. ученого, которому было на тот момент 27 лет, утвердили в звании экстраординарного профессора кафедры сравнительного языковедения и санскрита Казанского университета.

Дальнейшая научная деятельность слависта была непосредственно связана с Казанью: в 1889 г. А.И. Александров перешел на кафедру славянской филологии; в 1896 г. стал ординарным профессором; в 1903 г. был избран деканом историко-филологического факультета⁵, а в 1909 г. был вновь переизбран на эту должность [Ежова 2019, 160]. В 1911 г. он получил звание заслуженного ординарного профессора. Кроме того, славист принимал активное участие в иных направлениях деятельности факультета и университета. Так, с 1897 г. А.И. Александров ежегодно назначался постоянным членом государственной историко-филологической испытательной комиссии факультета по определению предметной системы преподавания, а в 1906 г. стал ее председателем; состоял редактором «Ученых записок Казанского университета»; в период с 1903 по 1908 г. являлся членом Попечительного совета Казанского учебного округа.

Семейная драма подтолкнула А.И. Александрова встать на монашеский путь, который ему однажды предсказал священник Иоанн Кронштадтский. С апреля 1910 г. ученый трудился в Казанской духовной академии на кафедре истории славянских и румынской церквей. В конце мая 1910 г. был избран Советом академии, а позднее утвержден Святейшим синодом в степени доктора церковной истории по совокупности трудов. Славист получил звание и должность ординарного профессора по кафедре истории славянских и румынской церквей. В июле 1910 г. указом Синода А.И. Александров был назначен инспектором академии. Затем некоторое время он состоял одновременно деканом историко-филологического факультета, а также профессором университета и академии.

В 1911 г. А.И. Александров прошел путь от принятия пострига с именем Анастасий до возведения в сан архимандрита. Позже ученый был переведен на кафедру церковнославянского и русского языков и палеографии Духовной академии. Затем он подал прошение об увольнении с должности декана университета, но впоследствии получил разрешение вести преподавание в университете в качестве профессора славянской филологии параллельно с работой в академии.

В марте 1913 г. архимандрит Анастасий был рукоположен в сан епископа. В этом же году его назначили ректором Санкт-Петербургской православной духовной академии. Умер монах-ученый в 1918 г. в Петрограде в сане епископа Ямбургского, викария Санкт-Петербургской епархии [Богданова 2001, 235–236].

Обобщая информацию об А.И. Александрове, собранную из различных источников⁶, можно сделать вывод, что до 1888 г. об А.И. Александрове следует говорить только как о филологе. Научные исследования ученого издавались либо в Варшаве в «Русском филологическом вестнике», либо в Дерпте, и были посвящены конкретным вопросам языковедения⁷.

Уже в начале научной карьеры у А.И. Александрова зародился интерес к славяноведению. Так, в 1889 г., открывая чтения по церковнославянскому языку и другим славянским наречиям, он прочитал вступительную лекцию «Языковедение и славяноведение, их метод и задача; язык церковнославянский в историческом прошлом славянства» [Александров 1889]. В ней ученый характеризовал языковедение как науку, имеющую собственный предмет исследования, стараясь подчеркнуть таким образом его отличие от филологии. В итоге, лекцию А.И. Александров посвятил сравнительному языковедению «славянских племен», а также отметил решающую роль христианства в освещении их истории. Именно эта мысль знаменует собой выход его научных интересов за пределы одной лишь филологии. Исследователь занялся проблемами комплексного изучения литературы, фольклора, истории, материальной и духовной культуры славянских народов, а также влияния христианства на формирование их социокультурного облика, уделяя больше внимания черногорцам.

В 1893 г. в Черногории торжественно отмечали четырехсотлетний юбилей Ободской типографии. А.И. Александров принял участие в этом мероприятии и оставил его подробное описание [Александров 1894b]. В нем славист не только передал хронологию празднества, но и подробно описал историческую обстановку, в которой зарождалось книгопечатание на югославянской земле, а также значение его для сохранения и развития черногорского народа. По мнению ученого, «славянские церковные книги […] в это время явились как бы якорем спасения для разгромленной и подавленной сербской народной жизни» [Там же, 99]. А.И. Александров сделал вывод, что духовная литература, печатавшаяся в Ободской типографии и распространявшаяся среди сербов, способствовала сохранению их национальной идентичности в эпоху турецкого владычества.

Следует отметить, что дважды (в 1890 г. и 1891 г.) славист был командирован в славянские земли с научными целями. В этот же период он посетил и Афон, который произвел на него неизгладимое впечатление. А.И. Александров написал: «Это святое настроение сохранил я на всю жизнь, нося его в себе в течение последующего моего служения университетской науке, а затем и в духовной академии, когда милость Божия направила мое житие и деятельность на служение церкви святой, сподобив меня быть иноком и служителем алтаря Господня» [Анастасий 1912, 399]. Исследуя историю югославянских земель, ученый пришел к выводу, что из-за гибели письменных источников во время постоянных войн прошлое Черногории довольно слабо изучено. Поэтому поиск и публикация документов стали важным направлением в научной деятельности исследователя, который в 1893 и в 1895 г. целенаправленно посетил Далмацию и Черногорию.

Полагаю, что именно накопленный в этих поездках материал лег в основу небольшой по объему работы А.И. Александрова «Грамоты русских государей и диптихи в славянских монастырях Адриатического побережья» [Александров 1894a]. Изучение этого труда дает представление о том, сколь существенна и важна была помощь, которую оказывали российские монархи, представители правящего сословия и Русская православная церковь монастырям (в частности, Пивскому, Морачскому, Праскавицкому, Режевичскому и Леповинскому), расположенным на различных территориях Южной Славии.

Ученый сообщил читателям, что во многих монастырях и храмах Адриатического побережья на стенах алтарей возле жертвенников висят списки (диптихи) с именами живых и усопших людей, о которых следует молиться при богослужении. Списки эти постоянно обновлялись, дописывались или наоборот сокращались. Диптихи делились на царские, патриаршие, митрополичьи, епископские и простых смертных. По словам А.И. Александрова, «даже если иноки монастырей уже не пользуются постоянной субсидией из России, но священной обязанностью считают и в настоящее время относиться с сердечной любовью к своим благотворителям, не переставая помнить русских государей и духовных владык в своих молитвах при богослужениях» [Там же, 5].

Также славист представил читателям две грамоты русских государей. Одна из них была выдана Александром I Пивскому монастырю в Черногории. В ней содержится обещание периодической (один раз в пять лет) выплаты на содержание обители, передаваемое монастырю через российского посланника в Константинополе. Другая грамота была выдана царем Алексеем Михайловичем Леповинскому монастырю, входившему в состав Сремско-Карловацкой митрополии, расположенной на территории Габсбургской империи. В ней подтверждалось, что несколько представителей монастыря могут беспрепятственно и бесплатно ездить в Москву для решения любых вопросов жизнедеятельности обители.

Хотелось бы отметить, что именно благодаря усилиям А.И. Александрова в научный оборот были введены документы, представляющие особую историческую ценность. Ознакомление с ними проливало свет на внешнюю политику Российского государства и внешнюю деятельность Русской православной церкви, осуществлявшуюся на протяжении длительного времени. Открытые славистом документы еще раз подтвердили активность Российской империи в Балканском регионе, выражавшуюся в стремлении не только укреплять там влияние, но и служить защитником православных народов.

В результате проведенной исследовательской работы во время научной командировки в 1895 г. А.И. Александров опубликовал довольно необычную работу – «История развития духовной жизни Черной горы и князь-поэт Николай I» [Александров 1895a]. Во введении ученый обозначил ту важную роль, которую сыграло православие в сохранении черногорской народности и независимости черногорских племен от турецкого владычества, начиная с XIV в. Так, говоря о первых митрополитах⁸, славист утверждал, что они, не «терзаясь в погоне за отвлеченными истинами, усваивали веру простым чувством, […] жили ею и за все жертвовали собственной жизнью» [Там же, 3]. А.И. Александров специально подчеркивал особую связь руководителей церкви с простыми людьми. Владыки проповедовали перед народом, приучая его бороться «за крест честной». Укорененная в черногорцах православная вера спасала их не только «от власти грубого Востока, но и от господства хитрого Запада» [Там же]. Действительно, можно утверждать, что населявшие Черногорию часто враждовавшие между собой племена объединились в единую народность только благодаря влиянию православной веры, которая помогла им сохранить свободу и привести к созданию единого государства.

Всю историю Черногории славист делил на два периода. Первый включал в себя время правления на ее территории светских феодалов Балшичей⁹ (XIV в.) и Црноевичей¹⁰ (XV в.), потом митрополитов из разных родов (XVI – конец XVII в.). По мнению А.И. Александрова, когда на рубеже XV–XVI вв. последний правитель Зеты Г. Црноевич вынужден был переселиться в Венецию, он передал власть главе Православной церкви – митрополиту. В первых работах, посвященных Черногории, ученый писал, что там сложилась теократическая форма правления, в последующих ‒ приводил доказательства, что теократии в православии не было и не могло быть.

Второй период, по мнению А.И. Александрова, начался с правления владыки Даниила и характеризовался пробуждением активной жизни в Черногории в ответ на распространявшееся магометанство. Ученый предложил взять за основу периодизации черногорской истории важные события из религиозной жизни «племен, сохранявших верность христианской вере» как важнейшему фактору консолидации народности, которой грозило полное исчезновение.

Переход от древности к современности славист использовал как прием, с помощью которого можно увидеть преемственность традиций и духовных ценностей черногорского народа.

Особое внимание А.И. Александров уделил анализу литературных произведений черногорского князя Николы I Петровича (1860–1910 гг., в 1910 г. был провозглашен королем). По мнению ученого, его поэзия адресована не ценителям художественной литературы в обычном понимании, а истинным патриотам Черногории.

Стихотворение Николы I «Хаjдана», как полагал А.И. Александров, повествовало об обычных человеческих качествах – зависти и гордости, которые не только мешают установлению добрых отношений, но и, в конечном итоге, наносят ущерб родине. Князь-поэт представил образ черногорской женщины – покорной судьбе, стойкой и бесконечно привязанной к родной земле. Через множество жизненных перипетий герои произведения проходят благородно и с достоинством. А.И. Александров считал, что князь Никола, выступая в роли лидера черногорского народа, пытался донести до читателей, что только руководствуясь христианскими и патриотическими ценностями, человек может прожить достойную жизнь.

Ученый дал весьма высокую оценку поэме князя «Пjесник и Вила[11]» и поставил ее в один ряд со знаменитыми произведениями чеха Яна Коллара и поляка Викентия (Винценты) Поля, известных в XIX в. литераторов-патриотов. Славист сочувствовал идеям, изложенным Николой Петровичем в стихотворной форме. Поэт делился своими переживаниями из-за тяжелой участи угнетаемых славянских земель. Но он не просто выражал сочувствие, а пытался выявить причину происходящего и нашел ее в отсутствии единства у народа. Стихотворение представляет собой диалог поэта и Вилы. Поэт погрузился в историю сербов и скорбит об их угнетении, а бессмертная Вила взывает к чувству патриотизма и вдохновляет автора на борьбу за свободу народа. Даже в поражении на Косовом поле Вила видит предвосхищение будущего возрождения сербского народа. Ученому особо импонировали мысли автора поэмы об объединении всего славянства, как это было во времена Стефана Душана.

И, наконец, последнее произведение, которое проанализировано в книге А.И. Александрова, – это поэма «Балканска царица». Произведение повествует о двух братьях – сыновьях черногорского князя, один из которых, будучи наследником, стал настоящим патриотом, а другой, из зависти, что власть не досталась ему, принял ислам, вступил в сговор с турками и пошел с их отрядом на собственный народ. Возлюбленная предателя не прощает ему измены родине, прямо осуждает, за что потурченец¹² убивает ее. Славист отметил психологическую проницательность автора поэмы при описании человеческих стремлений и благородных наклонностей, а также его умение раскрыть особенности национального характера черногорцев. По мнению ученого, патриотическая поэма князя Николы широко разошлась в народные массы и полюбилась всеми. А.И. Александров отметил драматизм сюжета, умение автора выкристаллизовать типичное народное качество черногорцев – безграничную преданность родине, и, конечно же, способность через всю канву сюжета провести идею любви к отечеству и благородства, не останавливающихся ни перед какой опасностью.

Логическим продолжением работ ученого стала критическая статья о произведении Николы Петровича «Князь Арванит» [Александров 1895c]. В ней повествуется о борьбе Черногории с Турцией в конце XV в. Здесь, как и в поэме «Пjесник и Вила», поднят вопрос о причинах разобщенности сербов. В качестве примера достойного поведения представлен литературный герой, прообразом которого был князь Арванит – брат Иванбега¹³, считавший своим долгом оберегать его славу, власть и землю. По мнению слависта, главная цель автора поэмы – донести до читателя идею, что сила государства заключается в коллективизме, любви и привязанности подданных к тому, кому Бог доверил управление ими и, конечно, к своему отечеству.

Интерес А.И. Александрова к Черногории постоянно усиливался. Он мечтал поработать в ее архивах и библиотеках, а также в книжных хранилищах соседних Далмации и Сербии, и летом 1895 г. отправился, как уже упоминалось выше, в научную командировку. Славист составил подробное описание посещенных им монастырей и учреждений Задара, Дубровника, Котора, Сараева и Белграда [Александров 1895b]. Ознакомиться с Цетинским архивом исследователю не удалось, поэтому он обратился к частным лицам – собирателям старины. Среди них был протодиакон Филипп Радичевич, в документах которого ученому удалось обнаружить неизвестное ранее стихотворение черногорского владыки Петра I. Славист опубликовал это произведение патриотического содержания, воспевающее героизм черногорцев, борющихся за свободу своей родины. Также А.И. Александров обнаружил и опубликовал еще один ранее неизвестный документ эпохи черногорского владыки Петра II, «писанное четко чужой рукой, но подписанное самим владыкой» и представляющее собой поздравление некоему Якову Поповичу [Там же, 83–84].

Находясь в Цетинском монастыре, славист не выявил ранее неизвестных документов, однако ему удалось обнаружить нечто, не менее значимое – надпись на одном из колоколов, которая гласила: «Даниил Митрополит и Господарь Црнегоре 1696». Она означала, что годом начала правления династии Петровичей следовало считать не 1697 г., как это утверждали многие историки, а 1696 г. [Там же, 85].

Знаменательным также является тот факт, что во время путешествия по Черногории ученый приобрел оригинал неизвестного исторического ранее документа, а именно описание владыкой черногорским Василием¹⁴ поездки в Российскую империю в 1748 г. Находка А.И. Александрова проливала свет на подробности визита владыки Василия и его цель ‒ укрепить отношения между двумя странами, в том числе в вопросах финансовой помощи Черногории. Исследователь обнаружил и изучил ряд грамот, фиксирующих, что «власть черногорского владыки далеко переходила светские границы Черногории» [Там же, 80]. Кроме этого, ученый записал тексты черногорских песен, посвященных событиям древней и современной ему Черногории [Там же, 89]. Во время работы в Цетинской библиотеке он собрал статистические данные о развитии просвещения в Черногории [Там же, 90]. В архиве музея Боснии в Сараеве А.И. Александров обнаружил и изучил несколько связок писем черногорского владыки Петра I губернатору И. Радоничу, в которых митрополит призывал к миру и согласию [Там же, 94].

Находки ученого имели высокую научную значимость, они описывали общественную жизнь Черногории в разные периоды ее истории, характеризовали нравы ее населения и позволяли оценить характер взаимоотношений глав духовной и светской власти. Результаты поисков А.И. Александрова стали существенным вкладом в дело формирования корпуса источников, проливающих свет на эпоху борьбы черногорцев с Османской империей, когда гибли многие письменные документы и поэтому оказались забыты важные события.

В январе 1896 г. в казанском журнале «Деятель» ученый опубликовал небольшую статью «Из жизни Черногорья» [Александров 1896b]. В ней содержался краткий обзор некоторых сторон жизни княжества. Продолжая делиться впечатлениями от поездки по южнославянским землям, славист размышлял о взаимоотношениях Черногории и Австро-Венгрии. По мнению А.И. Александрова, они не могли быть добрососедскими, поскольку центральноевропейская страна, согласно условиям Берлинского трактата, заняла Боснию и Герцеговину. Другая же причина негативного отношения черногорцев к Австро-Венгрии – угнетенное положение христиан восточного обряда. Так, православных сербов, проживавших в оккупированной империей Габсбургов Боснии и Герцеговине, по словам ученого, перестали называть своим этнонимом, они стали босняками или герцеговинцами, «хотя и положение последних нельзя охарактеризовать иначе как рабское» [Там же, 7]. Православные же священники, призывавшие с церковного амвона хранить свою веру, просто-напросто изгонялись с территории Австро-Венгерской империи. Далее славист охарактеризовал состояние черногорского образования и отметил значительную помощь России в подготовке учительских кадров. В статье А.И. Александров также утверждал, что православная церковь в Черногории продолжает играть значительную роль. В подтверждение этому ученый привел факт вхождения митрополита в состав Государственного совета черногорского княжества. Таким образом, небольшая по объему, но емкая работа А.И. Александрова давала представление о состоянии разных сторон жизнедеятельности Черногории в конце XIX в. Важно подчеркнуть, что ученый не обошел стороной и те сферы, где имелись существенные проблемы.

В 1896 г. в православном мире произошло довольно неординарное событие – дочь князя Черногории Николы I перед тем, как сочетаться браком с неаполитанским принцем, перешла в католичество. Многие издания из католических и православных стран отозвались на это публикацией соответствующих статей. А.И. Александров написал сочинение под названием «По поводу перехода в католичество княжны Елены Черногорской» [Александров 1896a]. Ученый, будучи убежденным приверженцем православия, весьма эмоционально высказал свою точку зрения, перечислив возможные негативные последствия решения княжны Елены. Он опасался, что черногорцы, считавшие православную веру фактором объединения и государствообразующей структурой, будут разочарованы поступком княжны Елены. Это может снизить доверие черногорского народа к своему князю, поскольку он не оказал должного влияния на дочь. Славист также предположил, что в региональном масштабе поступок княжны усилит позицию католиков на Балканах, которые имеют далеко идущие прозелитистские планы. Ученый привел примеры достойного поведения в аналогичных ситуациях русских княжон, которые предпочитали сохранять свою веру и более того, в течение дальнейшей жизни своим благопристойными поступками проповедовали православные истины. Однако следует понимать, что подобное вряд ли можно было бы ожидать от Елены Черногорской, ведь ее страна не имела и сотой доли того политического влияния в мире, которым обладала Российская империя. Следовательно, черногорская княжна не могла диктовать условия при вступлении в брак с христианином другого вероисповедания, даже если бы захотела сделать это.

Вероятно, трудно было бы ожидать иной реакции А.И. Александрова на переход Елены Черногорской в католичество. Рожденный в семье священника и получивший соответствующее воспитание, А.И. Александров через всю жизнь пронес глубокую веру. Ученый много сделал и для укрепления религиозности среди своих земляков. В 1899–1902 гг. славист являлся ктитором университетской Крестовоздвиженской церкви, изыскивал денежные средства на ее содержание. А.И. Александров состоял членом совета братства святителя Гурия – действующего на территории Казанской епархии православного миссионерского общества. С 1907 г. ученый был первым старостой церкви во имя Всемилостивого Спаса, построенной на средства Казанского общества трезвости. Славист принял активное участие в создании этого общества и был его постоянным лектором. А.И. Александров стал инициатором, меценатом и активным участником создания воскресной бесплатной мужской школы, где также нередко читал лекции. В дальнейшем же, как уже было сказано выше, ученый встал на монашеский путь.

Переход черногорской княжны в католицизм был неприемлем для А.И. Александрова прежде всего как для православного ученого-богослова. Именно поэтому он подробно изучил текст молитвы, которую должна была произнести Елена Черногорская, и, давая ему догматическую оценку, обнаружил множество подмен и искажений. Однако славист пришел к выводу, что само событие является хоть и прискорбным, но частным делом семьи черногорского князя Николы. Оно не может свидетельствовать ни о кризисе православия на Балканах, ни о смягчении его позиции по отношению к католицизму.

В 1897 г. на страницах «Ученых записок», издаваемых Императорским Казанским университетом, вышла статья ученого, посвященная произведению князя Николы «Нова кола[15]» [Александров 1897b]. По мнению А.И. Александрова, к концу XX в. в Черногории сложилась новая поэтическая сербская школа. Особенностью ее ученый полагал то, что в качестве параллели своим героям поэт всегда старался выбрать не персонажа из греческой или римской истории, а деятельного участника событий черногорского прошлого. А.И. Александров считал поэму князя своеобразным литературным памятником героизму черногорского народа, воплощенному в придуманных поэтом героических танцах коло, представлявшими собой продолжение древней народной танцевальной культуры жителей Балкан. Всего их тридцать, причем один посвящен артиллерии, другой – гвардии, а остальные – черногорским племенам.

Еще одним следствием заграничной поездки ученого в 1895 г. стало издание в 1897 г. работы «Материалы и некоторые исследования по истории Черногорья» [Александров 1897a, 17]. В ней автор проанализировал содержание ряда документов, касавшихся черногорской истории, которые ему удалось обнаружить на Балканах. Среди них «Письмо Степана Петровича, Ея Императорского Величества Самодержицы Всероссийской армейских полков и кавалерии Пример майора, Сердарям, Воеводам и Губернаторам и Князям черногорским, от 21 августа 1756 года», информировавшего о планах направить на службу в российскую армию тысячи черногорских воинов. Ученый также включил в «Материалы» уже упоминавшееся выше «Письмо черногорского митрополита Василия (Петровича) Губернатору Станише Радоничу, от 10 января 1757» [Там же, 22]. В этом документе речь шла о защите интересов Черногории во Франции и Венеции. Кроме этого, славист познакомил читателей с «Отрывком из собственноручной рукописи митрополита черногорского Василия, представляющей описание его путешествия к карловацкому митрополиту и обратно в свой монастырь, а затем снова через Вену в Россию в город Киев». Любопытным представляется также «Письмо митрополита Саввы венецианскому дожу о вреде, нанесенном венецианскими чиновниками монастырю в Станевичах и др. местах, от 27 октября 1770 года» [Там же, 38], в котором описан один из эпизодов напряженных отношений между католиками и православными на территории Черногории. В работе А.И. Александрова представлен также документ, характеризовавший взаимоотношения черногорского владыки Петра I Негоша и губернатора. Он называется «Извещение губернатору о политических сношениях того времени на востоке, от 21 апреля 1821 г.» [Там же, 69]. Содержание источника позволяет сделать вывод, что оба этих лица принимали активное участие в урегулировании внешних связей Черногории и находились в тесном контакте друг с другом.

В анализируемой работе ученый также подробно остановился на общественно-политической деятельности князя Даниила I Петровича¹⁶. По мнению слависта, заслугой правителя является возрождение княжеской власти в Черногории после трехсотлетнего перерыва, а также последующее оформление ее границ Берлинским трактатом 1878 г. и официальное их признание великими державами¹⁷. Наряду с этим Даниил сделал многое для упорядочения внутреннего состояния государства: наладил военный учет и утвердил единую воинскую структуру; улучшил пути сообщения, усовершенствовал школьное дело, возобновил работу типографии, издал в 1855 г. «Законник», нормами которого был запрещен пережиток родоплеменных отношений в виде кровной мести. Но особенно А.И. Александров подчеркнул важность стремлений князя Даниила к славянскому согласию и балканскому объединению. Когда Михаилу Обреновичу¹⁸ потребовалась помощь, черногорский правитель сказал: «Если Михаил будет царем Балкан, то он, князь Даниил, будет его сторожем» [Там же, 125]. Следует также отметить, что, рассматривая деятельность Даниила, ученый обратил особое внимание на преемственность его решений. И законодательные, и военные, и образовательные нововведения доводили до логического завершения преобразования, начатые еще владыками – Петром I и Петром II. (Так, например, в основу «Законника» 1855 г. легло уложение владыки Петра I.) Этим славист старался подчеркнуть ведущую роль православия в истории черногорской государственности.

Через год, в 1897 г., А.И. Александров опубликовал работу, посвященную положению черногорских женщин в патриархальном военизированном обществе [Александров 1897c]. Ученый отметил удивительное сочетание в них бытовой покорности и гражданской инициативности и сделал вывод, что смысл жизни черногорки – быть достойной женой защитника веры и отечества, рождение и воспитание детей, будущих защитников веры и отечества. А.И. Александров обратил внимание, что в обычной мирной жизни женщины Черногории проявляли полную несамостоятельность, во всем следовали за мужчиной, оставаясь при этом в его тени. В военное же время черногорки ухаживали за ранеными, обеспечивали воюющих едой и занимались домашним хозяйством, пока мужчины решали свою главную задачу – защиту отечества. Отважные женщины нередко и сами выполняли определенные боевые разведывательные задания, подносили все необходимое к месту сражения, а также защищали себя и близких в случае нападения врага. Подводя итог, можно сказать, что сочетание в черногорках противоположных черт позволило слависту увидеть уникальный социальный феномен, сложившийся в этих землях под влиянием традиционного православного уклада жизни и необходимости его защиты от иноверцев с целью сохранения проживающим здесь народом собственной идентичности.

Одна из последних публикаций ученого увидела свет в 1911 г. под заголовком «Политическая и церковная жизнь славянства в XIX веке» [Александров 1911]. Работа представляет собой текст вступительной лекции к курсу «История славянских церквей», прочитанной ученым в Казанской духовной академии. В ней еще раз подчеркивалась основополагающая роль православной веры в борьбе за «крст часни и слободу златну», ведь именно она и дала возможность сохранить эту свободу. В лекции А.И. Александров также поднял вопрос о влиянии общественного уклада на характер вероисповедания. Безусловно, именно общественный уклад сформировал специфические особенности проявления религиозности у православных в Черногории: для них не было обязательным тщательное исполнение всех религиозных обрядов, однако все их жизненные поступки основывались на искренней и твердой вере в Бога. В заключительной части лекции славист, практически за год до своего пострига в монашество, призывал осознать, что только по мере возрастания нравственной прочности и духовного развития народа крепнет и его политическая самобытность, и история черногорской государственности является абсолютным подтверждением этому.

Подводя итог, хотелось бы отметить, что несомненной заслугой А.И. Александрова является тщательное и всестороннее исследование вопроса о роли православной веры в черногорской истории. Ученый с присущей ему скрупулезностью и тщательностью изыскивал в архивах южнославянских стран, а иногда и у частных лиц неизвестные ранее документы, касавшиеся деятельности черногорских владык, взаимоотношений российских государей и иных лиц с представителями черногорского православия, изучал быт и особенности социального уклада населения этой страны. Воспитанный в духе православных ценностей, славист придерживался умеренно-консервативных взглядов и по убеждениям относился к правому крылу российского либерализма. Именно поэтому А.И. Александров и историю Черногории рассматривал сквозь соответствующие культурные фильтры. Находящиеся в состоянии почти пятисотлетней борьбы за собственную независимость, черногорцы сумели сохранить главный атрибут своей идентичности – православную веру. И большая заслуга ученого видится именно в том, что через языковедение и славяноведение он всегда старался высветить решающую роль православия в истории черногорского народа.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

Александров А.И. Языковедение и славяноведение, их метод и задача; язык церковнославянский в историческом прошлом славянства. Казань: Типография Императорского Университета, 1889. 25 с.

Александров А.И. Грамоты русских государей и диптихи в словянских монастырях адриатического побережья. Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1894a. 11 с.

Александров А.И. По Адриатическому морю в Черногорию на торжество 14-го июля 1893 года. Памяти «Русалки». // Сборник статей профессоров Императорского Казанского Университета / под ред. заслуженного профессора Н. О. Высоцкого. Казань: Типография Т-ва Печенкина и К., 1894b. С. 91–134.

Александров А.И. История развития духовной жизни Черной горы и князь-поэт Николай I. Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1895a. 83 с.

Александров А.И. Краткий отчет о занятиях за границей в словянских землях летом 1895 г. // Ученые записки Казанского Университета. Год LXII. Книга одиннадцатая. Ноябрь. 1895b. С. 73–96.

Александров А.И. Кньаз Арванит, драмски чин од Николае I // Ученые записки Императорского Казанского Университета. Год LXII. Книга двенадцатая. Декабрь. 1895c. С. 1–14.

Александров А.И. По поводу перехода в католичество княжны Елены Черногорской. Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1896a. 25 с.

Александров А.И. Из жизни Черногорья // Деятель. 1896b. № 1. С. 3–8.

Александров А.И. Материалы и некоторые исследования по истории Черногорья. Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1897a. 144 с.

Александров А.И. Нова Кола од Николе I // Ученые записки Казанского Университета. Год LXIV. Третья книга. Март. 1897b. С. 1–32.

Александров А.И. Черногорка в жизни частной и общественной // Деятель. 1897c. № 12. С. 651–666.

Александров А.И. Политическая и церковная жизнь славянства в XIX веке. Казань: Центральная типография, 1911. 33 с.

Анастасий. Речь архимандрита Анастасия при наречении во Епископа // Православный собеседник. Март. 1912. Казань. С. 395–399.

НА РТ, ф. 977, оп. 619, д. 1. Формулярные списки и документы о службе профессорско-преподавательских и технических работников университета: Александров Александр Иванович. Л. 15-22.

НА РТ, ф. 977. Арх. № 1599. Л. 22.

РНБ. Ф. 1179. Александров Александр Иванович. Опись.

¹ См. подробнее: [Макушев 1867].

² НА РТ. Ф. 977. Оп. 619. Л. 15–22.

³ Там же. Л. 13.

⁴ Там же.

⁵ РНБ. Ф. 1179.

⁶ См.: [Биографический словарь 1904; Лаптева 2012; Тридцатилетие ученой и педагогической деятельности 1913]; (РНБ. Ф. 1179).

⁷ Так, в Варшаве изданы следующие работы этого периода: «Ударение имен существительных в русском языке» (1882), «Особенности падежных окончаний имен существительных в говорах русского языка» (1883), «Детская речь» (1883).

⁸ Полагаю, А.И. Александров имеет в виду владык, управлявших Черногорской церковью до 1697 г., когда ее возглавил владыка Даниил из рода Петровичей.

⁹ Сербский владетельный род, правивший в 1356–1421 гг. в княжестве Зета, располагавшемся на территории Черногории.

¹⁰ Династия господарей княжества Зеты с 1451 по 1496 г.

¹¹ Вила – в верованиях и фольклоре южных славян женский мифологический персонаж.

¹² Так во времена турецкого владычества называли христианина, принявшего ислам. Независимо от этнического происхождения, его также могли называть и просто турком.

¹³ Иван I Црноевич (?–1490) – господарь княжества Зета в 1465–1490 гг. из династии Црноевичей. В историю Черногории вошел под именем Иванбег (под турецким влиянием).

¹⁴ Василий III Петрович – митрополит и правитель Черногории. Годы жизни: 1709–1766. См.: [Александров 1897a, 26].

¹⁵ Коло – южнославянский народный танец наподобие хоровода.

¹⁶ Первый князь Черногории с 1852 по 1860 г. из династии Петровичей-Негошей.

¹⁷ Следует отметить, что формально Черногория стала независимой только в 1878 г., а до этого она значилась административной единицей Османской империи.

¹⁸ Сербский князь в 1839–1842 и 1860–1868 гг.

作者简介

Eugeniya Gurochkina

编辑信件的主要联系方式.
Email: murma@yandex.ru
ORCID iD: 0009-0000-1876-2482

Faculty of Foreign Languages and Area Studies, Рostgraduate Student

参考